Отужинав, я ощутил сонливость. Прибрал за собой на кухне и прошел в зал. Застеленный диван стоял справа, возле окна негромко работал телевизор, а на полу у стоявшей слева тахты храпел опухший мужик в трусах и майке. В зале воняло кислятиной и перегаром. Я наклонился над храпуном, вглядываясь в его лицо, и ощутил то, что, должно быть, чувствует человек, внезапно сорвавшийся в пропасть. На полу лежал Илья Николаевич, опухший от пьянства, но, вне всяких сомнений, живой.
"Ошиблись, что ли, до смерти признали мертвым, а он возьми и выкарабкайся?" Кроме такой возможности, я ничего другого представить не смог. Прикрыв Николаевича одеялом с тахты, я оставил его в покое. Силенок поднять его грузное тело у меня бы не хватило, да и не настроен был я ухаживать за пьяницами. Накрывая его одеялом, я заметил на полу как бы мелкие мыльные пузыри. Отвратительного беловато-серого цвета, они легко передвигались, будто влекомые сквозняком, но двигались при этом в разные стороны.
Я щелкнул выключателем телевизора, но аппарат никак на это не прореагировал. Тогда я схватился за вилку сетевого шнура и обнаружил на ней листок бумаги с категорическим указанием:
— Телевизор не выключать! Олег, если тебе мешает свет, завесь экран покрывалом. Игорь.
Мысленно пожав плечами, я последовал указанию. Пузыри на полу тем временем собрались в высокую кучу. Я обратил внимание, что новые пузыри по одному выползают из-под одеяла, которым я накрыл Николаича. Приподнял одеяло — там ничего другого, кроме мертвецки пьяного тела, не обнаружилось. Слабый свет экрана пробивался сквозь покрывало, а звук телепередачи я даже уменьшать не стал. Храпел Николаич так, что заглушал слова ведущего.
Раздевшись, я нырнул под одеяло. Со студенческих времен осталась привычка засыпать в любой обстановке, и сейчас она мне весьма пригодилась. Но проспал я недолго. Толчок в бок, надо мной нависает дядя Илья.
— Олежка! Что же ты, приехал, понимаешь, молчком, и даже с дядькой за встречу не выпил!
Дядя Илья уже надел штаны, и на ногах держался вполне уверенно. Вокруг моего дивана собралась куча беловато-серых пузырьков, образуя окружающий меня вал. Илья Николаевич стоял по середину бедра в этих пузырьках, и они неспешно отодвигались от него в сторону, поочередно перекатываясь. В руке дядя держал бутылку водки. Уловив мой взгляд, направленный на эту шевелящуюся кучу, дядя Илья ухмыльнулся.
— Это мы сейчас уберем, — пообещал он и слегка качнулся, делая шаг назад.
Потом он, как в плохом кино, отхлебнул из горлышка и прыснул изо рта несколько раз водкой на вал из пузырьков. Странное дело, те, едва на них попадали капельки водки, сразу лопались. Лопались бесшумно, но оставляя в воздухе тот неопределенный запах тлена и кислятины, что пропитал всю квартиру.