Сердце Кэмрин сжалось. Он выглядел таким счастливым, потому что она блестяще прошла семейное испытание. А на самом деле это только увеличивало трещину между ними. Она никогда не чувствовала себя такой измученной, вымотанной. Так сильно хотеть, чтобы Блейн был с ней, и понимать, что она не может дать то, что ему больше всего нужно. Сегодня она видела Блейна с его племянницами и племянниками, и это показало ей яснее всяких слов — что бы он ни говорил, однажды ему станет недостаточно ее одной.
Быть с Блейном — ее будущее, ее судьба, ее предназначение, ее мечта. Но… Но она должна его отпустить. Нельзя лишать человека мечты и счастья. Однажды он пожертвовал своими желаниями, чтобы дать ей осуществить ее мечту. Теперь ее очередь. И неважно, что это разрушит ее…
— Ох, ох, опять у тебя такое лицо…
— Какое лицо? — Кэмрин попыталась улыбнуться.
— Я называю это «слишком думающее» лицо.
Он разгладил пальцем складку между ее бровей. Прикосновение было таким приятным, успокаивающим. Хотелось бы, чтобы и боль сердца уменьшилась, хотя бы немного успокоилась.
— Такое выражение лица пугает меня, — продолжал Блейн. — Оно означает, что ты обдумываешь что-то серьезное и собираешься сообщить новость, которая мне не понравится. Я прав?
Он очень хорошо знал ее. Но здесь не место и не время делиться с ним своими размышлениями.
— Я просто очень устала. В кофейне вчера был сумасшедший день, а потом мне надо было сделать заказы уже после закрытия.
— И к вчерашней усталости добавились близнецы, замучив тебя окончательно. — Он обнял и притянул ее к себе. — Ты сегодня была особенно восхитительна. Спасибо тебе.
— За что?
— За то, как ты все вынесла. А главное, за то, что ты — это ты.
Господи, как же она его любила! Всем сердцем, душой, телом… Не надо думать о печальном, надо наслаждаться тем, что он здесь, рядом.
— Эй, это же был комплимент, — он гладил ее волосы.
— Я знаю, — ей пришлось прикрыть глаза, чтобы скрыть слезы.
— Ты плачешь? С тобой все в порядке? Не надо было тебя знакомить со всеми сразу, это моя ошибка.
— Нет, — Кэмрин покачала головой, — у тебя великолепная семья. Я правда очень устала.
Неубедительное, хромое, глупое объяснение. Но что она могла сказать? Я люблю тебя, люблю больше жизни, но должна уйти от тебя?
— Знаешь, я не очень верю, но не буду приставать с расспросами. — Взяв ее за руку, Блейн торопливо сказал: — Пойдем отсюда.
— Надо же попрощаться.
— А ты в состоянии?
— Я посижу в машине пять минут, потом попрощаюсь с твоей семьей, и мы сможем ехать.
Кэмрин заставила себя успокоиться, подняла голову и выпрямилась. Ведь она же объяснила сама себе, что не надо разрывать себя на части, не надо готовить себя к тому времени, когда они расстанутся…