Двух спутников, выбранных жребием, они застали за работой — красные не то от тяжести своей ноши, не то от волнений, они вьючили ослов.
— Что это? — нахмурившись, спросил Аль.
Брат взглянул на него как на сумасшедшего:
— Ты что, ослов никогда прежде не видел?
— Я не об этом, — качнул головой юноша. Однако, к немалому удивлению его собеседника, на этот раз он ничуть не смутился и отступать, судя по всему, тоже не собирался. — Что в этих тюках?
— Хлеб, вяленое мясо… — поспешил ответить за царевича один из юношей. Судя по виду — из семьи торговцев. Невысокий, кряжистый, с длинными сальными волосами он, несмотря на царивший в стране голод, не выглядел худым, хотя, наверно, жирка и в нем несколько поубавилось.
Его остановил недовольный взгляд Аль-си, который, в отличие от горожанина, тотчас понял, что скрывалось за этим, казалось бы, ничего не значившим вопросам брата.
— Заткнись, — поцедил он сквозь стиснутые зубы. Но слово было сказало и ловить его было поздно.
— Люди гибнуть от голода, а вы… — чуть не задохнулся от возмущения Лот.
— И ты тоже заткнись! — зло ощерился царевич. Он знал: лучший способ защиты — это нападение, и всегда придерживался его: — Этих припасов нам хватит на всю дорогу, а здесь его съедят за час, а потом вновь будут просить есть! И вообще, мы никого не объедаем! Просто берем необходимое. Потому что если от голода не будем ворочать ногами, то просто убьем тех, кого должны спасти! — он говорил эти слова совсем не для нищего горожанина, а для своего брата, который смотрел на него с таким видом, будто презирал до глубины души. И почему-то это презрение больно задело царевича, которого, казалось, не могли тронуть ни кровь, ни слезы — слишком уж много их он повидал на своем кратком веку.
Однако, к его удивлению, когда брат открыл рот, он заговорил совсем о другом. И с первым словом Аль-си понял: то, что он принял за презрение, на самом деле было недовольством возникшей на пути помехой:
— Мы не можем брать с собой больше, чем способны унести на себе, — проговорил он с тем холодным спокойствием, которое дается только в совершенной уверенности.
— Но у нас ведь есть ослы! — непонимающе глядя на него, пробормотал торговец. — Зачем все тащить на собственному горбу…
— Ты хочешь сказать, — не слушая его, старший царевич мерил хмурым взглядом брата, — что по той дороге, которая известна тебе, животные не пройдут?
— Но караванные тропы проложены как раз с тем расчетом, чтобы по ним могли пройти ослы! — не выдержав, вновь вмешался в разговор братьем горожанин. — Иначе как бы люди торговали, не имея достаточно товара…