— А меня вы спросить не хотите? — не выдержав, попытался вмешаться в их разговор Аль, но его тотчас отодвинули в сторону:
— Не мешай!
Лот вдруг ни с того ни с сего рассеялся.
— Что?
— Да так, есть идея. Только как мы поймем, кто выиграл, а кто проиграл?
— Нам надо что-нибудь определенное… — задумавшись, опустил голову на грудь Рик. — Какое-нибудь непременное условие. Если старший брат назовет его другом…
— Не пойдет! — решительно качнул головой Лот. — Слишком нереальное условие.
— Хорошо, — легко согласился с ним сын торговца, — тогда так: если я сам — это лучше? Если я, не важно, случайно, забывшись, во сне или в бреду назову Аль-ми другом — ты выиграл.
— Согласен! По рукам.
— По рукам, — Рик хлопнул его по протянутой ладони, словно скрепляя сделку обетом. — А что там насчет ставки? Сдается мне, ты придумал что-то забавное.
— Ну, — хмыкнул тот, — не знаю, насколько это будет забавным для проигравшего, но для всех остальных — уж точно.
— И что это будет?
— Если проиграешь, встанешь на четвереньки и прокатишь меня на своей спине вокруг костра.
Аль с опаской взглянул на сына торговца, опасаясь, что тот, услышав подобное, разъяриться и наброситься на собеседника с кулаками. Однако к его немалому удивлению тот лишь хохотнул:
— Да, неплохая шутка. И, главное, полезная: будет мне наука, не учить осла быть человеком, а то он, того гляди, из тебя сделает осла.
— Значит, ты согласен? — недоверчиво взглянул на него Лот, который, судя по всему, тоже ждал другой реакции.
— А почему нет? Ты, конечно, бродяга и шутки у тебя бродяжьи, но это — не самая худшая. Ведь ты мог предложить мне и войти голышом в ближайший город.
— Какое мне веселье любоваться на твой голый зад? А ты, в случае победы, потребуешь от меня этого?
— Что, испугался?
— Вообще-то, я собираюсь выиграть спор.
— Значит, тебе нечего бояться расплаты. Какой бы она ни была.
— Значит, не назовешь заранее? Будешь играть втемную, чтобы я поволновался?
— Чтобы ты был старательнее в обучении.
— Л-ладно, — кивнул Лот, хотя твердости в его голосе несколько поубавилось.
— Значит, так и решим: если к тому моменту, как горы останутся позади нас, я не назову Аль-ми другом — ты проиграл.
— Хорошо, — хмуро глянув на весело посмеивавшегося сына торговца, бродяга догнал успевшего уйти на несколько шагов вперед Аля. — Ты все слышал?
— Да, — кивнул царевич. Он был мрачен, на душе скреблись крысы и вообще, было так противно, словно они пооткусывали от нее края. — Это неправильно.
— Не одобряешь?
— Нельзя спорить на другого человека!
— Да ладно, — пренебрежительно махнул рукой бродяга, — много ты понимаешь в споре! Тем более что в нашем тебе ничего не грозит — все шишки мне, а развлечение — всем.