— Это лишь выглядит зимой, на самом же деле сейчас — середина лета.
— Ну да, — фыркнул царевич, — хорошо лето… Хотя, — немного подумав, скривил он губы в грустной усмешке, — все так. Все так…
— Мне первым попробовать? — кивнув головой в сторону котелка, спросил Аль.
— Зачем? Ты, вроде, не болен.
— А если это все же яд? Ты сам говорил: на мольбу о помощи иногда откликаются совсем не затем, чтобы помочь.
Брат взглянул на него снисходительно, как взрослый смотрит на наивного ребенка, а затем, скорее шутя, чем всерьез проговорил:
— Я готов рискнуть.
Они просидели до самого утра без сна. Почти не говорили — хорошо, если обменялись парой фраз. Каждый думал о чем-то своем. А там проснулись Лот с Лиином. Тотчас торопливо отпрянули друг от друга, сделав это с таким видом, словно обнаружили себя в обнимку с только что выбравшимся из лужи боровом. Причем в этот миг они были так похожи друг на друга в своем забавном негодовании, что смотревшие на них братья не смогли сдержать улыбок. Которые, однако же, тотчас исчезли, стоило им поймать на себе одинаково осуждающий взгляд своих спутников.
— Смерть не любит, когда над ней смеются, — сочтя, что этого недостаточно, укоризненно проговорил бродяга.
— А мертвые достойны того, чтобы о них хотя бы три дня не забывали, — добавил сын воина.
Братья одновременно вздохнули, смущенно отвернувшись. Им не хотелось выглядеть бессердечными тварями, но, вообще-то, в глубине души, они чувствовали одно и то же: Рик остался в прошлом, а им идти навстречу будущему.
Перекусив на скорую руку, странники двинулись в путь. Сначала шли молча, стараясь даже не глядеть друг на друга, потом, когда молчание стало в тягость, начали мало-помалу вспоминать, что они — не одни.
— Что-то стало холодать, — кутаясь в меховое одеяло, которое уже давно перекочевало из сумы на плечи поверх плаща, промолвил Лиин. Лучший выход не маяться размышлениями — говорить. А говорить лучше всего о погоде — что бы ни сказал, никого не обидишь, а если и сболтнешь лишнего или ошибешься — ничего страшного. Ведь погода — такая вещь, в которой никогда нельзя быть уверенным на все сто.
Но на этот раз с ним были готовы согласиться все. Хотя бы, чтобы поддержать разговор, который иначе грозил затухнуть, как костер, в который перестали подбрасывать хворост.
— Такое чувство, что мы идем не на юг, а в северные степи, — покашливая, проворчал Альнар.
— Не-ет! — решительно мотнул головой его младший брат. И, все же, он задрал голову вверх, спеша свериться по горевшему посреди небес яркому солнечному диску, который, если бы ни веявший от земли холод, казалось не просто теплым, но жарким. — Мы идем в нужном направлении. Вот только, — чуть погодя, уже тише добавил он, — не знаю, когда мы выйдем на равнину…