Примиряясь к склону, он поставил ноги внутренней стороной стопы и медленно, елочкой стал подниматься вверх.
— Так, — великан, еще мгновение готовый сказать пареньку все, что о нем думал, теперь с трудом прятал улыбку в усы. — Что ж, могу поздравить тебя с первым уроком жизни: если не научился ходить на двух ногах, передвигайся на четырех… Давай, карабкайся наверх, — и пошел дальше.
Когда расщелина была позади, на Але не осталось ни одной сухой нитки: все, куда не попала летевшая с небес и катившаяся по земле вода, пропиталось потом. Руки по локти были черны от грязи, лицо — все в брызгах, на зубах скрипел песок, волосы растрепались, все тело ломило, ноги и руки налились тяжестью, а в спину словно вонзили добрый десяток кинжалов. И только на душе было удивительно легко и радостно.
"У меня получилось! Я забрался!"
Отдышавшись, он, крякнув, выпрямился, огляделся вокруг.
— Ну что? — окинув его взглядом, хмыкнул Ларг. — Чувствуешь себя покорителем земель?
— Я… — он был готов, испуганно взглянув на проводника, сжаться, однако, бросив взгляд назад, на глубокую, как сама бездна, уходившую во мрак расщелину, мотнул головой: — Я чувствую себя вывалявшейся в грязи свиньей, — неожиданно для самого себя усмехнувшись, сказал он.
— Поверь моему слову: выглядишь ты в точности так же, — а затем великан, шагнув к своему спутнику, хлопнул его по плечу. — Добро пожаловать в мир живых, малыш!
А тот уже смотрел вокруг, вглядываясь в стоявшие вокруг стеной горы. Они были поразительно похожи друг на друга, и, в то же время — совершенно разные. По правую руку — белоголовые, отрешенно холодные и не просто далекие — чужие. По левую — не то синие, не то зеленые, живые, трепетные…
— Ну что, — проследив за его взглядом, спросил Ларг, — в какую сторону мы идем?
— Туда, — он уверенно повернулся налево.
— Молодец, — одобрительно кивнул проводник. — Видишь, как все просто: чтобы увидеть, достаточно просто захотеть. Пошли
Несмотря на то, что Аль шел вслед за своим спутником, у него было странное чувство, будто рядом никого нет, будто он — один, наедине с горами, которые не просто держали странников в ладонях, но, склонившись над ними, что-то тихо нашептывали, обдувая задумчивым вздохом — дыханием ветра. Они звали к себе, но при этом не принуждали, нет — оставляли странникам ровно столько свободы, сколько те хотели получить сами: свободу идти по проведенной горами узкой тропе и свободу, презрев все, прыгнуть с вершины в бездну…
— Странные они… — сорвалось у юноши с губ.
— Кто? — не оглядываясь, спросил великан.