Генеральский адъютант рассказал о хозяине дома, где они с Машистовым квартировали:
— Этот господин-то Арам хорош. Когда стали у него на постой, любезничал, угощал сливянкой, в приятельство ударялся. А утром смотрю: дочка возвращается домой с подушкой. Дочку, значит, подальше отослал на ночь, не доверяет русскому человеку. Сам прохвост и других по себе мерит.
— Ну, знаешь ли… — по справедливости возразил Шустов. — Пока ты в доме, я бы тоже поостерегся.
Заговорили о девушках — о своих и здешних. Шустов рассказал, какое он здесь увидел такси — специально для свадеб. Придумают же! На крыльях саженные свечи, перевитые лентами и гирляндами. А сама машина — ну просто гроб, «модель моей бабушки». Вот ведь буржуазная дурь!
— А в деревнях нищета. В постолах ходят.
Начальники всё не шли — дело и впрямь, видно, очень серьезное. Командующий зря не задержит.
— Что-то твой похудел, — заметил генеральский адъютант о Ватагине.
— Езды много. А «виллис» кого не растрясет, — уклончиво сказал Шустов.
Не хотелось признаться, что только вчера он вернулся к полковнику. Он и сам обратил внимание на то, как тот осунулся в дни наступления. Со слов Ватагина он знал, сколько было у него работы. За Днестром к нему привели многих «старых знакомых». Их след тянулся от Пятигорска, от Павлограда, от Николаева. Полковник допрашивал ночью и днем в погребах, в тени танков, в густой кукурузе… где придется. Шустов выслушал все это с завистью — вот каких впечатлений он лишился, пока возил фургон с унылым Бабиным! Сейчас в разговоре с генеральским адъютантом не хотелось бередить свою обиду.
— Писем давно нету, — заметил собеседник.
— Полевая почта отстала. Не угонится за нами…
И они окончательно умолкли, задумавшись каждый о своем под ночной стук движка.
Ватагин подошел к машине внезапно. Срочно послал Шустова за майором Котелковым.
— Знаешь, где искать?… На обратном пути прихватите Бабина. И — сюда!
В темном переулке майор уже дожидался машины у ворот. Значит, по телефону предупрежден. Мишу Бабина пришлось расталкивать: он спал, как сурок.
Шустов помчал их по сонному городку. Котелков сидел рядом. Бабин терпеливо мотался на заднем сидении.
— Что бы все это значило, товарищ гвардии майор? — спросил Шустов, как обычно, с подходцем.
— Что-нибудь да значит, — бодро ответил Котелков. — Мы здесь — не фиги воробьям давать!
Шустов вспыхнул, но промолчал. Когда же наконец майор научится с ним разговаривать по-человечески! Впрочем, он со всеми такой — грубый, плохо воспитанный человек, в частях держится высокомерно, командует. Смелый до чертиков, это точно, а действует нахально. Разве ж это чекист! Полковник верно однажды о нем отозвался: «Высади его с десантом в пустых плавнях Дуная или хоть на луне, он только гаркнет на хлопцев своей бессмысленной присказкой: „Мы здесь — не фиги воробьям давать! За мной!“ Никакого интереса к обстановке. Политически незрелый товарищ…» И хоть бы раз майор Котелков взял с собой в операцию Славку Шустова. Этого не было никогда.