Бедняжка задыхалась. Тристан приложил ладонь к ее холодной щеке, с ужасом глядя, как Изобел теряет сознание.
— У нее приступ!
Патрик подхватил сестру на руки и понес в столовую, на ходу давая указания Камерону и Лахлану, что им следует сорвать в саду.
— Но белокопытника больше нет! — жалобно крикнул Джон, кидаясь вместе с братьями к дверям.
— Тогда принеси цветы ромашки, Джон, скорее! Белокопытник помог бы быстрее.
Тристан вспомнил, как Джон с Лахланом рассказывали ему об этом растении, погибшем по его вине. Черт возьми! Это из-за него Изобел лишилась лекарства.
Склонившись над креслом, куда Патрик усадил Изобел, Тристан сжал в ладонях ее холодную руку. Изобел была еще в сознании, в ее широко раскрытых остекленевших глазах застыл испуг. Ноздри ее раздувались, бескровными губами она хватала воздух.
— Что можно сделать? — Тристан посмотрел на Патрика. — Как ей помочь?
Мальчики ворвались в дом и во главе с Камероном ринулись на кухню.
— Мы заварим ей чай, он поможет, да, Бел?
Патрику удалось заставить сестру улыбнуться, и за это Тристан готов был его расцеловать.
Изобел кивнула, сжав ладонь Тристана. Горец поднес к губам ее руку и поцеловал, не обращая внимания на присутствие Патрика и остальных.
Вода не закипала целую вечность, но все время, пока заваривался травяной настой, Тристан сидел рядом с Изобел, успокаивая ее беседой и обещаниями позаботиться о ней. К несказанной радости горца, Изобел дважды улыбнулась.
Эндрю держался в стороне. Он казался испуганным и потрясенным. Кеннеди не рассчитывал, что ему достанется больная жена, вдобавок Тристан вызывал у него бессильную ярость и отвращение.
Приготовив целебный чай, Камерон напоил сестру.
Изобел выпила две чашки горячего настоя, но прошло не меньше часа, прежде чем дыхание ее выровнялось. Когда Изобел заснула, Тристан вместе с Камероном остался у ее постели. Они сидели молча до глубокой ночи, охраняя ее сон. Тишина не вызывала у Тристана ощущения неловкости. Он знал, что застенчивый Камерон предпочитает молчать. Каково же было его удивление, когда перед самым рассветом Кам поднял на него глаза и смущенно кашлянул!
— Вы любите Изобел?
— Я… не хотел ее любить, — ответил горец, встретив взгляд Камерона. — Но люблю.
На губах Кама мелькнула улыбка, такая легкая, что Тристан засомневался, не была ли она плодом его воображения.
— Почему не хотели? Потому что она одна из Фергюссонов?
Тристан покачал головой:
— Нет, из страха.
— Из страха? — В мягкой улыбке Кама не было насмешки. — Не могу поверить, что вы чего-то боитесь.
— Последнего, кого я любил, отняли у меня. Боюсь, я не смогу пережить такое второй раз.