Каждый момент их однодневного путешествия — великолепие рифа и девственный уединенный пляж, где они устроили пикник, — был моментом пробуждения Мии. Ею овладело вдохновение. Ее разум и чувства были полны ярких красок того мира, который показал ей Итан, и она должна была перенести все это в образы, видимые только ей.
— Наконец-то все сошлось. Теперь все здесь! — Она легонько постучала себя по голове, но Итан был непреклонен.
— Это все будет там и утром, Мия… — начал было он, но Мия, не слушая, вытащила пыльный холст, поставила табурет и уставилась на свою работу, которую начала еще неделю назад. Но на этот раз в ее глазах пылал огонь.
— Мия! Ты можешь сделать это завтра.
— Завтра этого может уже не быть. — Она умоляющим взглядом посмотрела на него. — Итан, это не то, что я могу оставить на столе, а завтра вернуться и продолжить. Это не куча цифр, которые лучше разбирать утром, на свежую голову. Я имею дело с тем, от чего наутро может не остаться и следа. Я должна взять это, пока оно здесь, должна… — Она замолчала, поняв, что бесполезно объяснять закоренелому бизнесмену, что такое вдохновение. Но когда Итан кивнул, направился на кухню, налил два больших бокала и молча протянул один из них Мии, она улыбнулась и поблагодарила его взглядом за понимание. Образы, таившиеся так долго глубоко внутри, обрели в ее воображении небывалую силу и четкость.
Итан ничего не понимал в искусстве, но, наблюдая за Мией, за четкими движениями кисти, он был просто восхищен тем, как у него на глазах рождается мир, создаваемый силой ее таланта.
С каждым взмахом ее кисти изображение все больше напоминало то, что они видели в тот день. Никакая фотография не смогла бы так запечатлеть красоту, как эти сноровистые гибкие пальцы. Ее работа почти полностью захватила внимание Итана.
Почти.
Она дразнила его взгляд. Красная ткань бикини не скрывала ее упругие ягодицы, когда она приподнималась с табурета, подаваясь вперед, или меняла положение, тем самым, возбуждая его еще больше. Ее кожа сияла: морская соль и солнце потрудились на славу. Наконец она подняла руки, сняла футболку и швырнула ее на пол, продолжая творить.
— Я пойду в душ, — произнес он.
Мия не ответила. Похоже, она даже и не заметила, что он ушел.
— Ты плачешь?
— Это слезы счастья. — Два мерцающих самоцвета блеснули в ответ, ослепив его своей красотой. — Я все закончила. — Мия повернулась к своей работе. Итан подошел и встал за ее спиной. Он смотрел на холст, но перед глазами у него все плыло. Его мозг был настолько переполнен мыслями и эмоциями, что готов был взорваться. Может, через некоторое время он и поймет, что значит порыв вдохновения. Что от красоты, того волшебства и ощущения чуда, которые присутствуют здесь и сейчас, утром уже может не остаться ничего.