Примечательно, однако, что если в некий конкретный момент Абсолютного Времени вы не испытываете в поле 1 боль или острое телесное ощущение, к возникающим в сновидении образам никогда не примешается боль или телесное ощущение — и это вопреки тому, что ваше внимание движется по прошлым и будущим состояниям мозга, которые были или будут связаны с отчетливым ощущением вами реального физического дискомфорта.
За объяснением этого факта далеко ходить не надо. Хорошо известно, что интенсивность телесных ощущений в значительной мере зависит от степени концентрации внимания. Например, солдат в бою часто не ведает, что ранен; состязаясь в беге, вы не замечаете, что у вас разболелся зуб; слабая боль исчезает, если направить внимание на резкую боль. Между тем стоит вам сосредоточиться хотя бы на малейшем ощущении дискомфорта, как оно начнет усиливаться и в конце концов покажется вам просто непереносимым. Итак, мы предполагаем, что при отсутствии движущегося и выступающего в роли ориентира трехмерного фокуса поля 1 все прочие фокусы сосредоточенного внимания становятся менее сконцентрированными. Вот почему в сновидениях — в настоящих сновидениях, возникающих во время ничем не нарушаемого сна — вас никогда не ослепляют яркие солнца, не оглушают громкие звуки, не раздражают неудобные одежды; вы никогда не обжигаетесь, не замерзаете и не устаете. Хотя сновидения и кажутся достаточно реальными, они, однако, лишены всех тех неприятных свойств реальной жизни, которые порождены интенсивностью; в сновидениях мы едва осознаем, что у нас есть тело.
Согласно современным воззрениям, боль есть ощущение, отличное от других ощущений, например, света или звука, и ее появление обусловлено наличием особого нервного механизма. Теперь мы не вправе путать боль с ощущением дискомфорта, сопровождающим чрезмерное раздражение органов чувств. Так, глазная боль есть нечто иное, чем ощущение, вызванное чрезвычайно ярким светом. Современный взгляд на данную проблему можно сформулировать следующим образом: боль — это скорее самое неприятное из всех ощущений, нежели чувство неприятности. И для боли, как и для других ощущений, имеется свой предел воспринимаемости. Мы можем видеть цвета лишь определенной степени яркости или тусклости. Точно так же мы ощущаем боль лишь определенной степени интенсивности. Это ясно любому экспериментатору. Кстати, заметим, что проблема, связанная с потерей сознания в момент, когда интенсивность боли достигает некоторого предела, была камнем преткновения для средневековых истязателей. Однако чрезвычайная неприятность боли и ее способность частично отвлекать внимание от других ощущений вовсе не означает, что