Не довольствуясь тем, что он соблазнил жену торговца (это была его первая победа), Томмазо раззвонил об этом всем своим приятелям. Зная, как легко его завести и как он любит преувеличивать, они прикинулись, что не верят ему.
— Не uno impetuoso! [51] — заявил Луиджи под общий смех.
Короче, пытаясь доказать, что он не врет, Томмазо настоял, чтобы друзья тайком пошли вместе с ним в очередной раз, когда муж его зазнобы уехал в Ареццо. К сожалению, он не предупредил о своем приходе горничную дамы сердца и поэтому не знал, что ревнивый супруг вернулся. Когда Томмазо пришел, муж вместе со своим братом поджидали его с дубинками в руках. Они избили бедолагу, раздели догола, защемили яйца Томмазо в сундуке и дали ему бритву. Муж заявил, что вернется через час и, если незадачливый любовник будет еще в доме, убьет его. К счастью, дружки Томмазо услышали шум и, увидев, что муж уходит, проникли в дом и освободили пленника.
— Он больше месяца провалялся в больнице, а когда вышел, все в долине уже знали о его злоключениях.
Томмазо вновь стал работать на кухне, а все свободное время просиживал взаперти у себя в спальне. Он отказывался выходить оттуда, поскольку не мог смотреть, как другие парни водят Миранду по замку под ручку. Со времени заключения нашего соглашения прошло четыре года, но я ничего не говорил Миранде, а теперь, после такого позора, Томмазо вряд ли мог настаивать на своих правах. Как я и надеялся, Господь в неизреченной мудрости своей устроил все к лучшему.
Похоже, Господь и впрямь знал, что для меня лучше. Я подавил разочарование из-за неудачи с придворной должностью и усердно занялся травами: собирал их, смешивал и пробовал маленькими порциями, чтобы увидеть, какое действие они окажут. Записывая свои опыты, я значительно улучшил почерк, а глядя, как Чекки бегает взмыленный день и ночь, выполняя распоряжения Федерико, радовался, что мне отказали в продвижении по службе. Я так увлекся своими опытами, что не мог от них оторваться, хотя и никому не говорил о том, чем занимаюсь. Несмотря на то что мы с Мирандой по-прежнему жили в одной комнате, она была слишком занята и ничего не замечала. Миранда вечно вертелась перед зеркалом: то красила губы, то выпрямляла волосы, то мазала кожу, чтобы та стала нежнее. Она плакала, когда ей казалось, что парни не обращают на нес внимания, и становилась холодна как лед, стоило им только попытаться поухаживать за ней. Могла часами играть на лире, а в другой день вообще отказывалась вставать с постели. Была ласковой и нежной, а через минуту вдруг становилась такой язвительной — не приведи Господь! В такие минуты я радовался, что нас разделяет ширма.