— Почему? — спросила Миранда. — Тут так скучно!
— Корсоли — мой дом. Как и твой. Я хочу умереть здесь.
Он перекрестился.
— Ты собираешься умереть?
— Мы все когда-нибудь умрем.
— Это верно, — заметил я. — Ты лучше расскажи нам, Витторе, что было после того, как ты стал разбойником.
— Ты был разбойником? — ахнула Миранда.
Витторе пожал плечами.
— Сначала я просто пытался добыть себе еду. А потом мне стали платить за то, чтобы я грабил людей.
— Кто? — нахмурилась Миранда.
— Герцог феррарский, швейцарцы, император, французы. Я стал солдатом и сражался за всех, кто мне платил. — Витторе склонил голову и почти шепотом добавил: — Я видел такие ужасы, которых не пожелаю и врагу. — Он покачал головой, словно отгоняя внезапно вспомнившийся кошмар. — Когда я перестал воевать, то решил стать священником и посвятить себя Господу.
— Е vero? — сказал я. — И что же тебе помешало?
— У меня есть талант.
— Торговать приворотным зельем?
— А что в этом плохого, babbo, если он дарит людям любовь?
— Вот именно! — сказал Витторе, нежно похлопав ее по коленке. — Дарить любовь! Какое призвание может быть выше?
— Именно так ты заработал свой сифилис?
— Ну почему ты такой злой, babbo?
Витторе приложил к губам палец.
— Не сердись на своего отца. Он хочет защитить тебя от жестокостей жизни. Жаль, меня некому было защитить. — Он повернулся ко мне. — Я заразился им от женщины. И простил ее.
Он медленно сдвинул волосы, прикрывающие половину лица. Миранда вскрикнула. Веко у Витторе впало и съежилось, так что глаз выглядывал из складок гниющей кожи. Щеку избороздили глубокие морщины, а челюсть была покорежена так, будто злой дух разъедал его лицо изнутри.
— Мне недолго осталось жить. Я хочу лишь одного: провести остаток своих дней с людьми, которых я люблю и которые любят меня.
— Я сейчас заплачу! — фыркнул я.
— У меня отсохли два пальца, — сказала Миранда, протягивая Витторе правую руку. — И на ноге тоже.
Витторе с величайшей торжественностью взял ее руку в свои, пробормотал молитву и нежно поцеловал безвольные высохшие пальчики. Потом встал на колени и поцеловал пальцы у нее на ноге. Миранда смотрела на него так, словно он был самим папой римским. Не вставая с колен, Витторе снял с себя серебряный амулет и надел Миранде на шею, так что тот повис у нее между грудей — маленькая серебряная вещица в виде ладони. Большой, указательный и средний пальцы у нее были выпрямлены, а безымянный и мизинец — сжаты.
— Это мне? — изумилась Миранда. — Что это?
— Рука Фатимы. От дурного глаза.
— Похоже, тебе она не очень помогла, — проронил я.