— Десерт заказывать будете? — не отрываясь от блокнота, спросил официант и тут же начал перечислять: — Пирожные, кофе, мороженое двенадцати видов, пудинг.
— Мне шоколадное мороженое, — распорядился Клочков и, посмотрев на спутника, спросил: — А тебе?
— А мне бутылку боржоми сейчас, а на десерт кофе и пару эклеров, — сказал Глеб.
Как только официант удалился, Клочков вынул из кармана пиджака длинную пачку сигарет «More», достал себе одну, предложил Глебу, тот отрицательно покачал головой.
— Нет, я курю более крепкие.
— А мне крепкие уже нельзя, врачи запретили. Балуюсь этой ерундой.
— Ты вообще, Володя, изменился. Водку так в графине, на закусь не отбивную или пельмени, а куропаток под соусом манго. Прямо лондонский денди. Небось уже и забыл, как в Кабуле разведенный спирт пили из алюминиевых кружек и заедали сухарями и маринованными огурцами из трехлитровой банки.
— Ни черта я не забыл, Глеб, — отмахнулся Клочков, с раздражением гася едва дотлевшую до трети сигарету. — Сильно жизнь изменилась. Раньше контрразведка в основном боролась со шпионами. Изредка брали за жопу контрабандистов, но то, как говорится, была проза. Главным же образом борьба с вражескими происками. Сейчас все наоборот, основная прерогатива контрразведки — борьба с организованной преступностью, транспортировкой и незаконным оборотом наркотиков и фальшивых дензнаков, а уже после всего идет борьба со шпионажем. Не поэтому ли сейчас сюда агентуру засылают со всего мира. Не то что американцы, евреи или европейцы — уже всякие гондурасы зачастили.
— А что ты на меня смотришь, — возмутился Глеб, — как будто я их должен ловить. Я, между прочим, частный сыщик и работаю с сугубо частными лицами и по договоренностям.
— Да ничего я к тебе не имею, — проговорил Клочков, — только хочу заметить, что шпионы сейчас для государства куда меньшее зло…
Тут с подносом появился официант, он быстро поставил на стол хрустальный графин с водкой, пиалы с салатом, блюдо с мясным ассорти, две маленькие селедочницы с филе селедки, обложенной кольцами репчатого лука и маслинами. Пожелав приятного аппетита, бесшумно удалился.
— Шпионаж куда меньшее зло хотя бы потому, что секретов сейчас и не осталось. Любой политик может ляпнуть перед телекамерой такое, за что еще пять лет назад коллегия военного трибунала, не задумываясь, дала бы «вышку», без всякого там обжалования. А журналисты нынче — «затычка во все дырки», им хоть шахта стратегической ракеты, хоть хранилище ядерных боеприпасов или реактор атомной подлодки — везде лезут, все выпытывают, да еще снимают и транслируют на весь мир. Так что современный шпионаж заключается в перелопачивании прессы и ее анализе. Ну, в крайнем случае шпион может попытаться украсть какую-то передовую технологию. Но в последнее время таких технологий все меньше и меньше, притом большинство предприятий стали акционерными обществами и принадлежат в основном тем, у кого контрольный пакет акций. И как правило, эти хозяева — западные инвесторы, естественно, через подставных дурачков.