Крадучись, переулками мальчики добрались до квартала Таннер. Затем кривыми улочками, по которым тянулись лестницы, они поднялись до самого верха на улицу Арен.
— Мы дали изрядный крюк, — пояснил Морис, — но видишь, зато ни одна собака не встретилась. А если идти через центр, то на каждом шагу можно влипнуть!
Они вошли в темный коридор. По знакомым запахам Жюльен понял, что это кондитерская. В глубине двора Морис осторожно открыл одну дверь, потом другую — и вот они уже в длинной, узкой комнате с побеленными стенами.
Там стояли две кровати. На одной из них лежал Зеф, ученик, с которым Жюльен несколько раз встречался в городе. Зеф поднялся им настречу.
— Привет, — сказал он, протягивая руку.
На другой кровати худощавый юноша, темноволосый и смуглый, читал иллюстрированный журнал. Он поздоровался, не вставая.
— Слушай, подвинься немного, — попросил Зеф, — нам нужно место.
Тот что-то проворчал и встал. Он был невысок ростом, но заметно старше остальных. Усевшись на стул в другом углу комнаты, он продолжал читать. Морис и Зеф взялись за его кровать, сдвинули ее с места, приподняли и прислонили стоймя к стене. Вторую кровать они поставили так же. Между кроватями вдвинули столик и два стула.
— Сейчас и начнем? — спросил Морис.
— Да, — сказал Зеф. — Не пойму только, где остальные. Пора бы им уже тут быть.
Они сняли куртки, затем рубашки. Жюльен заметил, что Зеф мускулистый и загорелый. Морис повернулся к Жюльену.
— Ну, раздевайся, — сказал он.
— Нет, лучше не сегодня, — сказал Жюльен. — Я хотел бы только посмотреть.
— Нет, нужно попробовать.
— Он никогда не занимался боксом? — спросил Зеф.
— Никогда, — ответил Морис, — но он занимался гимнастикой и по пути сюда ловко прыгал, не хуже акробата.
Дверь открылась. Вошли три подростка. По их одежде было видно, что они кондитеры. Один из них был широкоплечий, но невысокий, а двое других почти такие же, как и Жюльен. Когда все обменялись рукопожатиями, Морис сказал:
— Это Жюльен. Он у нас вместо Дени.
— Дени, тот бил крепко. Курил бы меньше, тогда бы его и совсем не одолеть.
— С ним каши не сваришь, уж очень он легкомысленный.
— Да, на него положиться было нельзя. Приходил, когда вздумается.
— Это у него от нервов, все от нервов. Слишком нервный не выдерживает долго.
Раздеваясь, они без умолку говорили о Дени. Потом Морис и один из подростков, которого остальные звали Пилон, надели боксерские перчатки. Зеф был за судью. Жюльен и двое других держались ближе к входной двери и подталкивали сражающихся к центру, когда те подходили к ним слишком близко. Время от времени боксеры натыкались на стену. Сыпались глухие удары. С потолка падала известка, и облака пыли поднимались с пола, который нещадно скрипел. К концу первого раунда в комнате словно стоял густой туман. По лицам Мориса и Пилона струился пот, спины блестели при свете лампы. За кроватями худой юноша по-прежнему читал. Время от времени, когда кто-нибудь головой ударялся о стену или же меткий удар вызывал ругательство одного из боксеров, он отрывался от чтения, рассеянно смотрел на борьбу и снова принимался за журнал,