Каждый раз в полдень выла сирена мэрии. Жюльен проснулся, услышав ее протяжный звук. Через распахнутое окно в комнату вливались солнечные лучи. На остальных кроватях уже никого не было. Жюльен огляделся, ничего не понимая. Он сел, и боль над ухом напомнила ему о вчерашнем вечере. Некоторое время он сидел, задумчиво трогая кончиками пальцев шишки на голове, затем одним прыжком вскочил и воскликнул:
— Старуха!
Он посмотрел на часы Виктора. Было ровно двенадцать. Он вздохнул, посидел еще немного и стал одеваться.
Внизу все было закрыто, в столовой — полумрак. Хозяева, должно быть, ушли. Жюльен сунул голову под кран и напился воды. Потом вывел свой велосипед и отправился в Фаллетан.
На поверхности канала плавали желтые листья, в воде отражались солнечные лучи. Жюльен проезжал вдоль канала и думал о госпоже Раффен.
— Черт с ней, со старухой, — пробормотал он наконец.
Когда он вошел в дом, дядя Пьер и тетя Эжени сидели уже за столом.
— Я начала беспокоиться, — сказала тетя Эжени. — Думала, не случилось ли что с тобой. Что ты делал?
— Спал. Ребята ушли тихонько, и меня разбудила только сирена.
— Нам еще повезло. А то бы мы сегодня тебя и не дождались, — усмехнулся дядя Пьер.
Жюльен подошел и поцеловал тетю Эжени. Она встала, взяла его за подбородок, заставив повернуть голову к окну:
— Боже мой, это еще что? Кто тебя ударил? — спросила она. — Что случилось, ты упал или тебя побили?
Жюльен медлил с ответом. Дядя Пьер тоже встал, чтобы посмотреть.
— Тебе, верно, дали хорошую взбучку, — сказал он.
— Нет, я занимался боксом с приятелями.
Дядя Пьер громко расхохотался.
— Да, видать, тебе досталось. Держу пари, что ты ходил туда вчера вечером.
Жюльен утвердительно кивнул головой.
— Ясно. Тебя так сильно оглушили, что ты не мог проснуться.
— Какой стыд! — воскликнула тетя Эжени. — Все лицо в синяках. Если бы мать увидела, она бы очень расстроилась, будь уверен. Не понимаю, как это господин Петьо позволяет вам заниматься такими делами. Ведь он несет полную ответственность за детей, которых ему доверяют.
— Да брось ты, — прервал ее дядя Пьер, — ему это только на пользу. Я не беспокоюсь. Знаю, что его отец ничего не скажет. Сам он в молодые годы жил в Жуанвиле. В его времена дрались на палках, занимались французским боксом, борьбой. Это еще похлеще, будь уверена.
Тетя Эжени поставила на стол тарелку и теперь угощала Жюльена. Хотя дядя Пьер смеялся и шутил, она не переставала ворчать. Подошла собака и положила голову на колени Жюльена, он приласкал ее.
— В общем, сегодня утром я не поехал без тебя, — пояснил дядя Пьер. — Ну ничего, как кончишь завтракать, сразу отправимся и поднимемся до Рошфорского протока.