Итак, пока мы можем с достоверностью говорить о том, что на Руси Рюриковичей «носителем» письменной традиции являлось духовенство, развивавшее преимущественно традиции византийской церковной литературы. Представители духовенства вели и летописание; мы знаем имена легендарного основателя русской летописной традиции Нестора, игумена Сильвестра; епископа Иоанна, одного из «кураторов» замечательного Галицко-Волынского летописного свода; и др. Образцами летописания служили произведения опять же византийской письменной традиции. Так, основными образцами и источниками так называемой Начальной летописи явились хроника Георгия Амартола, «Летописец» патриарха Никифора, житие Василия Нового и т. д. Зачем писались, велись летописи? Этот вопрос может показаться нелепым и даже странным. А между тем, вопрос этот волновал, например… Пушкина. Поэт создает образ Пимена-летописца в «Борисе Годунове», «диссидента», который пишет, что называется, «в стол», в надежде на то, что когда-нибудь его сочинение прочтут, перепишут и узнают «правду о событиях»… Реальное летописание скорее представляет собой разновидность «официальной», что называется, хроники событий. Сам факт летописания свидетельствовал о значительной, важной роли духовенства в политико-культурном бытии Руси Рюриковичей. Не случайно летописные традиции угасают по мере ослабления этой роли духовенства, по мере подчинения духовенства «светской власти». Первые представители византийского духовенства, писавшие уже по-славянски, явно рассчитывали на полнейшее подчинение как самих Рюриковичей, так и их подданных. Церковь активно вмешивалась в семейное и имущественное право, имея и сугубо практический расчет: венчание, крещение, вступление в монастырь — за все это полагалось платить. Иногда, впрочем, приходилось отменять собственные постановления, вызывавшие из-за чрезмерной своей жесткости резко негативную реакцию; так, например, были отменены позднее «земные поклоны» в церкви для беременных женщин, доводившие их до выкидыша. Однако, несмотря на все строгости и преследования (мы, впрочем, это уже отмечали), влияние церкви на семейное право не имело особого успеха; Г. Котошихин пишет о полигамных семьях как о норме еще в XVII веке… Византийское и византинизированное духовенство фактически желало править если не вместо князей Рюриковичей, то уж во всяком случае вместе с ними. Поражает то, что церковь желала иметь в новокрещеной Руси такие права и доходы, каких не имела в Византии. Впрочем, возможно, в этом и нет ничего удивительного. Очень понятное желание взнуздать «темных варваров» византийской церковной уздечкой… Но поди поспорь с таким варваром, как любимый Андрей Юрьевич; он просто заявлял епископу Леонтию: постных дней в году будет столько, сколько я сам насчитаю!.. Но постепенно Рюриковичи и церковь худо-бедно притерлись друг к другу. Церкви волей-неволей приходилось ограничивать свои права и запросы. Рюриковичи осознали значение церкви как государственного института, укрепляющего именно их власть. Русификация церкви, «укомплектование» ее как русскими святыми, так и русскими служителями, продвигались быстрыми темпами. Через своих доверенных лиц духовного сословия Рюриковичи контролируют летописание. В дошедших до нас летописных текстах чем далее, тем более просматривается наличие «цензуры» и попытки эту «цензуру» обойти… Можно сделать предположение, что для «самых первых» Рюриковичей-христиан летописание и вообще книжность, письменность были некими обрядовыми, культовыми принадлежностями «новой веры». Не забудем и того, что средневековая рукописная книга являлась «материальным достоянием», «имуществом», дорогостоящим предметом. Тщательно изготовленное евангелие (классический пример: знаменитое Остромирово евангелие), наряду с иконами становилось ценным «родовым», «семейным» достоянием, которое престижно было получить в приданое или по завещанию. Едва ли подобные книги читались богатыми и знатными владельцами в том смысле в каком мы понимаем сам процесс чтения сегодня, даже если владелец подобной ценной книги владел и навыками чтения, едва ли он решился бы ее читать, не будучи духовным лицом, возможно, такую книгу использовали при торжественной обрядности; например, при принесении клятвы. Возможно, представители духовенства, «прилежащие» к данному роду, к данной семье, зачитывали соответственные по их мнению фрагменты опять же в торжественных случаях… Но будьте уверены, подростки не глотали страницы взахлеб, лежа на пузе на постельной лавке… И, разумеется, подобные книги тщательно сохранялись…