Рюриковичи, или Семисотлетие «вечных» вопросов (Гримберг) - страница 92

Песнопевец упоминает еще в стихотворении своем о Бояне, который жил гораздо прежде, и еще более прославился в стихотворном искусстве. Но где его сочинения? Где сочинения, может быть, других еще многих писателей? И они равно поглощены всепожирающим временем…» В этом прелестном своей наивностью тексте Андрея Сергеевича Кайсарова четко определяется некая «архетипическая модель». Вот ее «составляющие»: 1) «престижно» и «нужно» иметь в ранней истории народа «поэтов», «стихотворцев», «писателей», аналогичных образцам дохристианской культуры Европы; 2) необходимо доказать, что подобные «поэты», «писатели», «стихотворцы» были; 3) случайное и вовремя найденное сочинение доказывает это, а если найдено одно сочинение, значит, были и другие подобные сочинения…

Авторы куда более поздние и потому не столь наивные, также не могут не ощутить «особое положение» этого сочинения в древнерусской письменной традиции…

«Слово» написано в нетрадиционном жанре, нетрадиционным художественным стилем» (А. Н. Ужанков).

«…в 1812 г. единственный подлинный список «Слова» пропал (возможно, сгорел) во время московского пожара. Среди некоторых знатоков древней письменности существовало мнение, что «Слово о полку Игореве» не сгорело, а было похищено. В доказательство приводилась та мысль, что огонь не отличает ценную рукопись от малоценной, тогда как от библиотеки Мусина-Пушкина сохранились менее важные рукописи, а наиболее ценные — погибли. Гибель «Слова» вызвала даже попытку доказать его подложность, но в настоящее время эта мысль совершенно отвергнута наукой… «Слово о полку Игореве» — целиком создание русского народа. Оно стоит в ряду лучших мировых образцов художественного народного эпоса и свидетельствует о весьма высоком по тому времени развитии культуры в Киевской Руси… В отличие от других памятников древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» не отражает церковной идеологии. Только раз во всем «Слове» упомянута церковь богородицы Пирогощей, к которой едет Игорь при возвращении в Киев… «Слово о полку Игореве» включило в свой состав множество преданий, неизвестных нам по другим памятникам…» Это М. Н. Тихомиров (опубликовано в 1940 году). Однако М. Н. Тихомиров все же напрасно полагал, что «эта мысль совершенно отвергнута наукой». Именно в 1940 году была опубликована книга французского слависта Андре Мазона «Le Slovo D’Igor»…

Не забудем, что 1937 год — год торжественного празднования «юбилея» «Слова». Почему 1937? Потому что предполагалось, что «Слово» не могло быть написано позднее 1187 года, поскольку в нем о Ярославе Осмомысле и перяславском князе Владимире Глебовиче говорится как о живых, а оба умерли как раз в 1187 году… Эта аргументация только на первый взгляд кажется забавной; 1937 год шутить не любил, все сомнения в подлинности «Слова» на территории СССР должны были затихнуть и затихли. Приказано было делать вид, будто книги Мазона не существует вовсе… Поэтому С. П. Обнорский, например, в 1946 году писал о «Слове» так: «Мировоззрение автора «Слова» было не новое, христианское, а дохристианское, с живой любовью к природе, с олицетворением ее сил, с опоэтизированным поклонением им». (Заметим, что это противопоставление «христианского мировоззрения» «дохристианскому», языческому, как «более здоровому», «народному», «поэтическому», даже почти… «атеистическому», заимствованное по сути из сочинений французских антикатолических писателей, удивительно привилось в советской культурной традиции.)… Но далее: «…должна быть отметена продиктованная тем же бездоказательным скепсисом к подлинности памятника совершенно противоестественная мысль, недавно высказанная проф. Мазоном о «Задонщине», памятнике начала XV века, сложившемся в явном подражании «Слову о полку Игореве», как о памятнике, напротив того, якобы послужившем именно базой для позднее сложившегося в подражание ему «Слова о полку Игореве»…»