— О чем ты говоришь, старик? Ведь у них секретный прибор...
— Плевать я хотел на этот прибор, — процедил я. — Не пройдет и полугода, как ученые придумают новый. Вдвое лучше этого и в десять раз секретнее. Пусть себе удирают на здоровье.
Хиллкрест был поражен услышанным, но промолчал. Оказалось, однако, что не я один придерживаюсь такого мнения.
— Правильно рассуждаете, — поддержал меня подошедший Зейгеро. На руки его, обмотанные бинтами, казалось, были надеты боксерские перчатки. Тон, которым он произнес эти слова, был легкомысленным, но лицо у юноши выглядело мрачным. Он с тоской смотрел на противоположную сторону ледника. — Вы словно читаете мои мысли, док. К черту военные игры. В той точке мой старик. И ваша девушка, док.
— Какая еще девушка? — в недоумении оглянулся на меня Хиллкрест. А потом помолчал, наморщив лоб, и сказал после долгой паузы:
— Извини, старина. Не сразу сообразил.
Ничего не ответив, я повернул голову в сторону подошедшего Джосса. От волнения он забыл надеть головной убор и рукавицы.
— "Уайкенхем" встал на якорь, сэр, — проговорил он, запыхавшись. Его...
— Да сядь ты! А то заметят.
— Виноват, — опустился он на четвереньки. — Катер уже подходит к берегу. И четыре истребителя в воздухе. Они на полпути. Через пару минут взлетят четыре или пять бомбардировщиков. На борту у них фугасные и зажигательные бомбы. Они не так быстроходны, зато...
— Бомбардировщики? — оборвал я радиста. — На кой черт они сдались? Что здесь — открытие второго фронта, что ли?
— Никак нет, сэр. Если Смоллвуд попытается скрыться с трофеем, они раздолбают траулер в пух и прах. Коробке и на сто метров не удастся отойти.
— К черту их трофей! А человеческая жизнь ничего не стоит, что ли? В чем дело, Джекстроу?
— Вспышки, доктор Мейсон. — Он показал в сторону берега, по которому карабкались десантники с траулера. Они успели покрыть две трети расстояния, отделявшего их от ледника. — Похоже, сигналят.
Я сразу увидел вспышки небольшого, но мощного фонаря. Через несколько секунд раздался голос Джосса:
— Это морзянка. Но «морзят» не по-нашему, сэр.
— А ты думал, они будут для нас стараться? — заметил я сухо, пытаясь скрыть охватившее меня отчаяние. Потом деловито добавил:
— Предупреждают наших старых знакомых. Если мы видим людей с траулера, то, ясное дело, и они нас заметили. Вопрос в следующем: понимают ли их Смоллвуд и Корадзини?
Ответом на мой вопрос был рев мотора, донесшийся с противоположного края ледника. Я вскинул к глазам бинокль Хиллкреста. Сидевший за рулем Корадзини понял опасность обстановки. Забыв о всякой осторожности, он гнал «Ситроен» на предельной скорости. Должно быть, он вконец обезумел. Ни один человек в трезвом уме не стал бы так рисковать. Трактор мчался по иссеченной трещинами поверхности ледника, шедшей под уклон. Сцепления между гусеницами и льдом почти не было. Неужели водитель не понимал гибельности своего поведения?