— Мы поговорим, когда ты будешь готова к этому, — спокойно ответил он.
— А если я никогда не буду готова?
— Будешь.
— Почему ты так уверен в этом? Он с нежностью посмотрел на нее.
— Потому что ты любишь меня, принцесса. Доедай, а то у тебя какой-то слишком уж изможденный вид.
Трейси смущенно опустила глаза. Спорить с Роджером и что-то доказывать ему бесполезно. Он действовал по принципу: «капля камень точит», и его планомерная осада медленно, но верно подрывала ее веру в свою правоту. И все же Трейси еще не готова была уступить.
Надо быть полной идиоткой, чтобы снова вернуться в тот пылающий огонь страсти, в котором мы оба недавно горели, упрямо твердила она себе, ведь тогда я уже наверняка не смогу расстаться с ним.
* * *
Распорядок ее жизни в доме Ирвингов установился с первого дня пребывания на ранчо.
Роджер всегда завтракал рано, и Трейси спускалась на кухню, когда его там уже не было. Ее утренняя трапеза проходила под аккомпанемент призывного ржания лошадей, влетавшего в дом вместе с легким бризом. Затем она шла в библиотеку и работала там до ужина. Они садились друг против друга, ели и болтали о том о сем. Роджер рассказывал ей, чем он занимался в течение дня, и в эти минуты они напоминали супружескую пару, прожившую в браке не один год.
Дни бежали один за другим, и в один прекрасный момент Трейси обнаружила, что она уже меньше думает о своих страхах.
Роджер оставался все тем же красивым, сексуальным мужчиной, но чувства к нему уже не тревожили ее так сильно, как раньше. Получалось, что его присутствие действовало на нее как лекарство. Трейси, конечно, не избавилась от своих кошмарных воспоминаний, но они уже. не преследовали ее так беспощадно по ночам.
Она подолгу сидела с книгой на веранде, но к загонам и конюшням не подошла ни разу, хотя знала, что Роджер бывает там каждый день. Время от времени он предлагал ей покататься верхом, но Трейси всегда отказывалась. И все же ей становилось все труднее не замечать присутствия лошадей на ранчо. Просыпаясь каждое утро в своей комнате, она слышала их ржание, подходила к окну и долго стояла там, наблюдая за животными издалека.
* * *
Это утро ничем не отличалось от других.
Трейси привычно стояла у окна и вдруг ощутила, что какая-то часть ее души рвется к лошадям. Без них она чувствовала себя неполноценной.
Ей отчаянно захотелось ощутить себя цельной, жизнерадостной натурой. Пять лет назад Трейси казалось, что она поступает правильно, отказываясь от своих любимых лошадей, но сейчас она поняла, что все это время лишала себя чего-то очень важного, и постепенно убеждалась, что лошади уже не могут быть для нее источником боли и страданий. Ей нужно сделать лишь первый шаг.