- Я думаю, Василий Николаевич, мы не охранка, надо чаще в газетах сообщать о нашей работе.
- Правильно, Федор. Владимир Ильич всегда говорил, что у партии нет секретов от народа, а мы, чекисты, - вооруженный отряд партии. Гласность. Во всем. В успехах и ошибках. Тогда нам поверят.
- Надо было, Василий Николаевич, этого, в очках, с собой прихватить.
- Зачем? - улыбнулся Манцев. - Он уже не страшен нам. Нет ничего более действенного, чем публичное разоблачение. Он не враг. А сплетни, слухи, - они всегда бушуют. Главное - разоблачить их не словами, а делом. Так, милый Федор Яковлевич, нас учит Феликс Эдмундович. Наша власть еще совсем молодая. Впрочем, и мы с тобой не старые. - Манцев засмеялся.
Машина уже въезжала на Лубянскую площадь, и Манцев спросил:
- Что с операцией?
- Квартира Васильевых под постоянным наблюдением.
- Кого вводим в операцию?
- Данилова.
- Не молод?
- Нет, парень серьезный, дерется здорово, джиу-джитсу знает, уроки брал, стреляет неплохо, а главное, его в Москве никто не знает.
- Давайте готовить.
Данилов вошел в кабинет Манцева. Одет он был необычно: черную косоворотку, шитую по воротнику белым, опоясывал наборный пояс, пиджак свисал с левого плеча, синие брюки заправлены в лакированные сапоги гармошкой.
В кабинете кроме Мартынова и Манцева сидел человек лет сорока в форменном сюртуке без петлиц, белоснежный воротничок подпирал подбородок. Было в нем что-то барское, а вместе с тем вульгарное.
- Так-с, - сказал он, - по фене ботаешь?
- Что? - удивился Данилов.
- Не та масть, Василий Николаевич, ошибся ваш гример.
- Пожалуй, да, - Манцев засмеялся, - не похож ты, Ваня, на удачливого вора.
- Вы, молодой человек, - обратился к Данилову незнакомый, - кстати, не смотрите на меня так удивленно, моя фамилия Бахтин, я криминалист и консультант у коллеги Манцева.
- Великий спец по уркам, - белозубо улыбнулся Мартынов, - бог нам вас послал, Александр Петрович.
- Ну зачем же так? Не упоминайте господне имя всуе. Нехорошо. Так кем вы были, молодой человек, в той, иной и спокойной жизни?
- Я закончил Брянское реальное училище.
- Весьма почтенно. И чем думали заниматься?
- Хотел подать прошение в Лазаревский институт.
- О-о-о! Романтика. Запад есть Запад. Восток есть Восток. И с места они не сойдут.
- Киплинг, - мрачно сказал Данилов.
- Мило. Мило. Значит, студент. Пойдемте.
И снова открылась дверь кабинета. На пороге стоял молодой человек в студенческой куртке с петлицами, в брюках с кантом, обтягивающих ноги. Белоснежная рубашка, загнутые углы воротника, галстук с булавкой. Данилов даже причесан был иначе. Волосы разделял ровный английский пробор.