- Гражданин комиссар, - хрипло сказал он, - я хочу жить.
Манцев долго смотрел на него. Через его кабинет проходили разные люди: холодные, убежденные в своей правоте, заговорщики, истеричные бандиты, говорливые эсеры, путающие допрос с политической дискуссией. Но такого он видел впервые. Человека не было, остался один облик.
- Я не властен решать жизнь и смерть, - сказал Манцев, - для этого есть трибунал. На ваших руках слишком много крови. Но тем не менее полное признание дает вам шанс на снисхождение.
- В чем я должен признаться?
- Банда Собана нас уже не интересует. - Манцев взял в руки половинку медали: - Вот что мне интересно.
Копытин молчал. Нет, внутри его не было жалости к тем, из подполья, он думал о слове "шанс". Мысленно прикидывал, как подороже продать то, что он знает.
- Я знаю пароль, явку, людей. Я могу помочь. Дайте мне карандаш и бумагу, я напишу.
Манцев молча протянул ему стопку бумаги и ручку.
У электромастерских на Пресне, прямо у проходной, наклеена газета.
Стоят рабочие, читают. Жирными буквами на полосе; "МЧК сообщает о ликвидации особо опасной банды Собана..."
А над городом солнце. Яркое, мартовское. Солнце второй весны революции.