— Да, конечно. У нас подают пастуший пирог, лазанью и прочее в этом роде.
Лу только расхохотался.
— Понимаете, мы ведь все это согласовали с Элисон, — пояснил Джейкоб.
— Согласовали?
— Именно. Дело в том, что юбилейные вечера мы здесь обычно не проводим. — Он коротко улыбнулся. — У нас существует только стандартный набор блюд, на период Рождества — тем более. — Горделивым жестом он обвел рукой зал. — Вот для проведения корпоративов и других подобных праздников наше казино и его меню подходит как нельзя лучше.
— Понятно. Было бы неплохо узнать все это заранее, — вкрадчиво проговорил Лу.
— Но вы все санкционировали своей подписью, — заверил его Джейкоб. — Мы же предупреждали Элисон, что все бумаги должны быть вами подписаны.
— Да-да. — Лу с трудом проглотил комок в горле, и глаза его забегали по залу. — Конечно. Все правильно. Очевидно, я просто запамятовал. Спасибо.
Когда Лу приблизился к родственникам, те шарахнулись от него, как от дурного запаха. Шарахнулись и отошли в сторону. Но отец, разумеется, не шелохнулся, а остался на месте — поприветствовать улыбкой среднего из своих детей.
— С днем рождения, папа! — тихо сказал Лу и протянул отцу руку.
— Спасибо. — И, улыбнувшись, отец пожал руку сыну.
Вопреки всему произошедшему, вопреки всему, что Лу наделал, отец еще улыбался!
— Разреши мне угостить тебя «Гиннесом», — сказал Лу и оглянулся в поисках бара.
— Да у них нет «Гиннеса».
— Что?
— Есть пиво, шампанское и еще какой-то странного вида зеленый коктейль, — сказал отец, попивая из стакана. — В общем, я пью воду. А мама довольна, ей нравится шампанское, хотя взрощена она и не на этом напитке, — сказал он со смехом, видимо, пытаясь как-то разрядить ситуацию.
Услышав, что говорят о ней, мать Лу обернулась и бросила на сына взгляд, заставивший его съежиться.
— Но, строго говоря, — добродушно продолжал отец, — я вообще сегодня пить не должен. Завтра иду на яхте с Квентином. В Брасс-Манкиз гонки, а у него в экипаже человека не хватает, так что заменяет недостающего ваш покорный слуга. — И он ткнул себя в грудь.
— Ты не станешь принимать участие в гонках, Фред! — Мать Лу сделала большие глаза. — Тебя же в ветреный день даже на суше шатает, не говоря уже о яхте. А сейчас декабрь, штормит.
— Мне семьдесят лет, и я имею право поступать, как мне хочется.
— Тебе семьдесят лет, и как раз поэтому тебе пора прекратить поступать, как тебе хочется, если собираешься дожить до семидесяти одного года, — отрезала мать, а все засмеялись — все, включая Лу. — А тебе, дорогой, придется подыскать еще кого-нибудь. — И она взглянула на Квентина, лицо которого вытянулось.