Дежурный в приемной начальника управления пропустил их в кабинет сразу же. Михеев сидел на диване и пил чай.
— Ну что у вас, ребята?
— Во-первых, очень интересное донесение по связям Соколова.
— Когда поступило?
— Сегодня в восемь утра.
— Источник?
— Сомов.
— Это, а что во-вторых?
— Ельцов прибыл.
— Тоже неплохо. — Генерал поставил чашку на журнальный столик, встал.
— Что касается Ельцова… — Михеев задумался, — вернее, этой странной истории с ереванским банком… Да вы садитесь, товарищи, садитесь, можете курить.
Баринов сел, достал пачку «Мальборо», с усмешкой посмотрел на генерала.
— Давай, Виктор, сигарету хорошую, — засмеялся Михеев, — знал бы раньше, сам бы взял на связь Сомова.
— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, Борис Николаевич.
— Это точно. Так вот, друзья мои, какая у нас получается странная картина. Десятого ноября одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года МВД посылает в адмотдел ЦК на имя Савинкина писулю. В ней ясно говорится, что Михаил Гаврилович Николаев, он же Махаон, скончался на зоне в Лабытнанги в сентябре 1978 года. Через год после своей смерти он встречается с Ельцовым. Кстати, давайте закодируем Ельцова, какие есть предложения?
— А что здесь думать, — пыхнул ароматным дымком Баринов, — пусть он будет у нас «ЗК».
— Ну что ж, ЗК так ЗК. Источник в своем донесении сообщил, что ЗК в своем разговоре упоминал некоего Ястреба, раскрутившего его дело. Мы прошлись по кличкам, выявили нескольких человек, но они никакого отношения ни к ереванскому банку, ни к той демонической фигуре, которую упоминал Махаон, не имеют.
Теперь о Махаоне. Он исчез. Растаял. Его ищет весь КГБ. И ничего.
— Возможно, его убрали, как и Жору Ереванского.
Баринов с явным сожалением погасил сигарету.
— Все может быть, но… — Михеев встал, достал из кармана ключи, открыл сейф, вынул из него бумагу. — Вот сообщение о том, что смотрящий на зоне, вор в законе Петраков по кличке «Петро», получил от Махаона ксиву о том, чтобы тот берег Ельцова.
Я предполагаю, что Махаон залег. Выйти он может только на ЗК. Теперь о самом ограблении. Нам стало известно, что приговоренный к высшей мере теневик Абалов — младший брат исчезнувшего в восемнадцатом году начальника Гатчинского ЧК Бориса Абалова.
Уезжая из страны, Карл Фаберже оставил в норвежском посольстве на Мойке чемодан с наиболее дорогими камнями и изделиями. Наш замечательный ювелир надеялся, что ценности эти переправят дипбагажом к нему в Париж. Но Зиновьев зимой восемнадцатого приказал «лечить Питер от золотухи», и чекисты начали трясти посольства…
— Вот время было, — мечтательно сказал Баринов.