Мишка закурил. В сыром воздухе запах табака был особенно резким — давал понять, что дух его был лишним в этом буйстве ощущений.
— Пошли, — сказал вошедший в комнату Жорик, — пора, Миша.
Махаон вынул из кармана ксиву, сделанную Ястребом, положил на стол. Жорик мазнул по паспорту глазами, но сделал вид, что совершенно не придал этому значения. Они вышли в сад, в мир необычайных после дождя запахов. Цветы благоухали нежно и остро.
— Как пахнет, а? — хлопнул Мишку по плечу Жорик.
— Как в крематории.
— Ты что, ты что… — Жорик сплюнул через левое плечо и перекрестился, — не говори так, а!
У калитки их ждала машина. Ехали долго, петляли по улицам. Наконец, у мрачного четырехэтажного дома машина остановилась. По черной, вонючей лестнице они поднялись на чердак.
— Пришли, — вздохнул Жорик. — Теперь будем ждать.
— Твои шестерки где?
— Уже работают.
Обычно курить очень хочется, когда нельзя. Мишка это знал по богатому жиганскому опыту, поэтому он достал спичку и начал перекатывать ее зубами. Ждать и убегать для него — дело привычное, вот догонять он не умел. Откуда-то доносились звуки песен. Видимо, мусора серьезно гуляли во дворе банка. Почему-то Мишке внезапно показалось, что жизнь его остановилась. Встала, как дрезина, упершаяся в рельсовый ограничитель. Словом, эта ночь разорвала ее на две части. В одной осталось все его прошлое, другая обещала быть необыкновенно прекрасной.
Он знал, что сделает со своими деньгами. Четвертак, полученный сегодня от Жоры, да двадцатник в заначке дадут ему возможность пожить неплохо. Он не поедет в Сочи с Жорой, а рванет в Ялту, к старому дружку. Домик маленький купит, на работу устроится. А там посмотрит. Южная жизнь — веселая, легкая, как конфетти. Посмотрим, как сложится. Посмотрим.
Вот уже совсем темно стало, сквозь чердачное окно начал пробиваться прохладный ветерок. Он немного остудил разгоряченное лицо, и Мишка задремал. А проснулся от звука голосов. Жорик с кем-то невидимым в темноте говорил по-армянски.
— Поспал, Миша? — наклонился к нему Жорик.
— Немного. Пора?
— Ну и нервы у тебя.
— Вылечил в лучшем санатории Лабытнанги.
— Ты что, ты что… — Жорик снова трижды плюнул через плечо, — такое перед делом вспоминаешь.
— А ты, Жорик, наколку на груди изобрази: «Кто не был — тот будет. Кто был — не забудет».
— Веселый ты, Михаил, сегодня.
— На веселое дело идем.
Мишка раскрыл сумку и вынул халат. Обычный синий рабочий халат.
— Я готов.
Мимо двух молчаливых амбалов они прошли к чердачному окну.
— Давайте я вашу сумку понесу, — сказал один из них с сильным акцентом.