Во-первых, Гитлер, прежде чем напасть на когонибудь, обязательно «устраивал провокации» — чтобы «соблюсти приличия» в глазах «мировой демократической общественности». Самый известный и яркий пример: переодетые в польскую военную форму немецкие уголовники, захватившие радиостанцию на немецкой территории, убитые немецкими пограничниками и представленные «мировой общественности» для наглядного «доказательства» нападения поляков на Германию.
Во-вторых, перед нападением на СССР, начавшимся в 3.30–4.00 22 июня, уже примерно с 2.00 происходили обстрелы наших пограничников стрелковым оружием с немецкой стороны. Другое дело, что ответного (тем более, например, артиллерийского) удара по немецкой территории с нашей стороны, на который рассчитывали немцы и на который Гитлер мог бы «сослаться» в случае проблем с упомянутой западной «общественностью», как раз и не было. Впрочем, Гитлер был настолько уверен в том, что разгром СССР займет всего пару месяцев, что не стал особенно утруждать себя созданием «алиби». Однако обстрелы наших пограничников и приграничных частей из винтовок и пулеметов и есть те самые провокационные действия (в том числе), могущие вызвать крупные осложнения», на которые нельзя было «поддаваться».
Кстати, фраза «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения…» в «Директиве № 1» также интересно перекликается с фразой из письма Гитлера, которое тот прислал Сталину 15 мая 1941 года личным самолетом в Москву: «..Примерно 15–20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы. При этом убедительнейше прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов. И само собой разумеется, постараться не давать им никакого повода…»
Гитлер просит Сталина не поддаваться на «провокации» немецких генералов, мечтающих напасть на Россию и имеющих личные родственные связи в Англии («…некоторых генералов моей армии, особенно тех, у кого в Англии имеются знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня»), на которую Гитлер якобы собирался нападать в 20 числах июня 1941 года (поэтому он оказывается и накапливает свои войска на границе с Россией). Так что слова «не поддаваться ни на какие провокационные действия» в Директиве Сталина, в случае попадания Директивы в руки немецкой пропаганды, также должны были сыграть свою пропагандистскую роль.
И как заметил А. Мартиросян, Гитлер этим «письмом», указав точную дату «отвода» своих войск, «примерно 15–20 июня», от советской границы для «нападения на Англию», указал (сам! лично!) Сталину достаточно точную дату своего будущего нападения на СССР. 14 июня было опубликовано знаменитое «Сообщение ТАСС», в котором Гитлера дипломатично спровоцировали на «подтверждение» его «миролюбивых» планов в отношении СССР. Но Гитлер просто проигнорировал это «Сообщение» Советского Правительства. Наступило 15 июня, потом 16-е, 17-е, но «отвода» и «переброски» немецких войск, как заверял Гитлер, от советской границы, «в сторону Англии» не последовало. Наоборот, началось усиленное накопление вермахта на нашей границе! 18 июня в полосе ЗапОВО (а возможно, и в других округах?) был сделан разведывательный облет границы на У 2 с «инспекцией» немецких частей. После этого облета становится ясно, что никакой «переброски» немецких частей не проводится, и вечером 18 июня принимается окончательное решение (некоторые части поднимались уже после 11 июня, и эти даты фигурируют в мемуарах-воспоминаниях выживших солдат 1941 года) о приведении оставшихся частей западных округов в «полную боевую готовность». После чего они поднимаются по тревоге (большинство скрытно) и начинают выдвижение на рубежи обороны. 19–20 июня Молотов добивался личной встречи с Гитлером — ему было отказано. И это только подтверждает, что принятые в предыдущие дни решения о приведении частей западных округов в повышенную и полную боевую готовность оказались совершенно верными.