Лешек не смел просить их двигаться быстрей - иеромонах и так перебирал ногами со всей возможной торопливостью, - но сам успел добежать до дверей приюта и вернуться обратно и снова побежал вперед. Он был уверен, что они опоздают!
Но Дамиан явно не ожидал, что ему кто-то может помешать, да еще и в его собственной вотчине, поэтому никуда не торопился. И вышло все гораздо лучше, чем могло бы: появись Паисий на минуту позже - и Лытку могли и не спасти, а секундой раньше - Дамиан бы отговорился и выпроводил монахов восвояси.
От дверей приюта хорошо была видна трапезная, и один из певчих - помоложе и посообразительней - бегом пронесся по коридору. Лытка был привязан к лавке, и Дамиан занес над ним плеть, когда Паисий крикнул:
- Остановись, Дамиан! Ты убьешь дитя!
Впрочем, остановили архидиакона не слова иеромонаха, а твердые руки певчего. Лешек побоялся зайти в трапезную, наблюдая за происходящим у двери в спальню, готовый в любую секунду за этой дверью скрыться. Он думал, что воспитатели придут Дамиану на помощь, но те только отступили в сторону, не желая вмешиваться: они боялись настоятеля, но его выходку вряд ли одобряли.
Дамиан сопротивлялся и сквернословил, и, надо сказать, двоим певчим с трудом удалось его скрутить. Паисий негодовал: его подбородок дрожал от возмущения и руки сжимались в кулаки, чего Лешек от иеромонаха не ожидал.
- Не сомневайся, после этого я добьюсь, чтобы тебя убрали из приюта! - выговорил он с тихой злобой, но Дамиан с заломленными за спину руками только рассмеялся ему в ответ.
- Развяжите отрока, - велел Паисий воспитателям. - Я не знаю, в чем он виноват, но смертью прегрешения ребенка карать не стоит.
Воспитатели переглянулись и не посмели ослушаться.
- Мы пойдем к авве, - сообщил иеромонах и с достоинством кивнул ухмылявшемуся Дамиану, - и он сам решит, что с тобой делать.
Лешек благоразумно спрятался за дверь и, когда Паисий увел Дамиана, сидел тихонько в спальне, надеясь, что Лытку отпустят и они сообща решат, что делать дальше. Но Лытку не отпустили, а заперли в кладовой, и Лешек снова испугался: если кто-нибудь зайдет в спальню, то сразу догадается, что Паисия позвал Лешек, и Дамиан ему этого никогда не простит. Он сел на пол за кроватями, чтобы его нельзя было увидеть от двери, но не сомневался: его обязательно начнут искать и найдут.
А потом вспомнил, что все певчие, и мальчики, и взрослые, видели и слышали, как он позвал Паисия. И кто-нибудь обязательно расскажет об этом воспитателям, а те доложат Дамиану. От этого ему стало еще страшней, почти до слез. Он думал про Лытку: ведь авва ни за что не уберет Дамиана из приюта, теперь это ясно, как божий день. И что будет, когда Дамиан вернется? Что он сделает с Лыткой?