Цеца вдруг громко застонала, крепко обхватив его ногами. Станчо толкнулся в нее последний раз и упал головой на ее живот. Оба тяжело дышали. Атанас, ухмыляясь, смотрел на них с высоты своего роста.
Взяв Станчо за шиворот, он легко отбросил его в сторону и снова подступил к Цеце.
— Ты знаешь ее? Последний раз спрашиваю.
Она молчала. Атанас схватил ее за горло и крепко сжал. Лицо ее посинело, глаза вылезли из орбит, она задыхалась.
— Оставь девчонку, Атанас, — примирительно сказал Станчо. — Может, она и правда ничего не знает. Знала бы, давно уже сказала.
Атанас отпустил Цецу. Она схватилась обеими руками за горло, жадно хватая ртом воздух.
— Ты прав. — Он наклонился к Цеце. — Мы уходим, но еще вернемся, так и знай. И если ты кому-нибудь хоть словечко вякнешь, берегись.
Он поднес к ее лицу растопыренную ладонь с хищно согнутыми пальцами. Она, как загипнотизированная, смотрела на его руку, не в силах пошевелиться.
— Кажется, поняла. Пошли, Станчо.
Тяжело ступая, он направился к двери. Станчо последний раз взглянул на Цецу и поспешил за ним.
— А вот и указатель, смотри. — Виолетта указала рукой на придорожный щит. — «Нос Калиакра, 16 километров». Значит, нам направо.
Они быстро проскочили какой-то серый городок, сплошь состоявший из заводских труб и барачного типа домов, и выехали на плато. Мимо замелькали квадраты полей: зеленые — кукурузы, ослепительно желтые — подсолнухов, выстроившихся, как на параде, синие — винограда. Над всем этим великолепием сиял огромный диск солнца.
— Ван Гог, — восхищенно проговорила Виолетта.
— Что? — переспросил Рикардо.
— Ван Гог! — крикнула Виолетта, пытаясь перекрыть свист ветра и шум мотора. — Только у него нашлись бы достойные краски, чтобы изобразить все это. — Она взмахнула руками, словно хотела обнять открывшуюся ей красоту.
Рикардо искоса посмотрел на нее. Волосы развевались по ветру, лицо сияло.
— Точно. «Подсолнухи».
— И «Виноградники в Арле». Если бы мы не знали, что он писал их во Франции, можно было бы подумать, что он бывал здесь.
Поля остались позади. Потянулась полоса выжженной солнцем изжелта-красной каменистой земли. Вдали блеснуло море. На обочине дороги стояла неказистая будка, неизвестно откуда взявшаяся в этом диком краю. Из будки выскочила женщина и отчаянно замахала им руками. Рикардо притормозил.
— Узнай, пожалуйста, что ей надо.
— Я, кажется, догадываюсь. Денег. Сейчас выясним сколько.
Виолетта перебросилась с женщиной несколькими фразами и повернулась к Рикардо.
— Я была права. Они берут с иностранцев по 50 левов за въезд на Калиакру.