Вспоминаю, как папа умирал: тишину, повисшую в спальне над нами, и слугу, вбежавшего с рыданиями: «Он умер, мисс!» — и то, как я мчусь к доктору Коллинзу, который в этот момент завтракал.
Вспоминаю, как скользила по воде яхта, и лицо Генри рядом с собой — очень белое и угрюмое. И ленту на поясе — я, несмотря на все усилия, никак не могла ее развязать.
И — кажется, это было гораздо позже — женский голос, увещевающий довольно мирно: «А теперь надень шляпку». И себя, покорно ее надевающую, делающую шаг в темноту и садящуюся в кеб, который срывается с места и уносит меня неизвестно куда.
Потому что я умею быть послушной, очень послушной, когда захочу.
Ребенком я заболела скарлатиной — это было в Италии. Папа тоже занемог, и мы оба валялись на кроватях в соседних комнатах, выходящих окнами на море, с нашими лимонадами, и кажется, нам было очень легко друг с другом. А теперь я лежу на диване в комнате с видом на заросший сад, дома у мистера Дикси, и лечение мое состоит в следующем.
Утром и вечером мне приносят капли, которые надо глотать.
Мистер Конолли поглаживает меня по руке и спрашивает о самочувствии.
Дверь в мою комнату запирается из опасений, что я сделаю с собой что-нибудь нехорошее.
И я рада этому, поскольку не хочу причинять неудобств.
Ни себе, ни кому бы то ни было.
Что касается владений мистера Дикси, то, поскольку мне не дозволялось ходить по дому, представления о них у меня самые зыбкие. Может, тут десять комнат, а может, и сто — откуда мне знать? В то же время я так и вижу, как украдкой со свечой в руках брожу ночью по этажам, распахиваю двери, которые открывать не должно, и заглядываю тайком в помещения, куда мистер Дикси не хотел бы меня пускать. Конечно, это дурные мысли, очень дурные. Тем не менее они, непрошеные, пришли ко мне и застряли в голове, зато другие, которые я бы хотела удержать, испарились.
Но хотя поворачивать ключи и спускаться по лестнице мне не разрешено, есть глаза и уши, а кроме того, существуют вещи, о которых можно догадываться, не выходя из запертой комнаты. Например, согласно моим подсчетам, в доме живет девять человек.
Мистер Рэнделл, дворецкий, приносит мне еду. Он со мной не разговаривает, лишь спрашивает, нравится ли мне кухня (нет!). Правда, однажды он проявил настойчивость: принес книгу небольшого формата и сказал, что хорошо бы мне ее прочитать и проникнуться содержанием. Дождавшись, пока он уйдет, я взглянула на обложку и увидела название трактата: «Советы слабым душам», — вроде тех, что так нравились тете Шарлотте Паркер. Зная, какая это скука, читать не стала.