Эстер.
Она подмигнула мне так лукаво, будто хотела сказать, что все обо мне знает, на самом деле даже больше, чем я сама.
Которая, казалось, была расположена поговорить.
— Ну как там Уильям, пишет? — поинтересовалась я, зная, что этот вопрос будет ей приятен. Выяснилось, что Уильям работает у коллеги моего опекуна в Сити. Но о его обязанностях и о том, как он их исполняет, Эстер известно очень мало, хотя его новое место производит на нее впечатление.
— Он очень прилично зарабатывает, мэм, правда. И в письме говорит, что живет, — в голосе Эстер, когда она выговорила это название, явственно прозвучала гордость, — в Севен-Дайалс. Вы знаете, где это, мэм?
— Весьма почтенное место, — сказала я.
— И еще он обещает скоро написать и вызвать меня к себе.
— Ну и как, поедете?
— Разумеется, мэм, а как же иначе?
«И с кем же мне говорить, когда Эстер уедет?» — подумала я. Не с мистером же Рэнделлом с его брошюрами да трактатами (неделю назад он привез очередной — про западноафриканскую миссию) и не с миссис Финни, с которой я за последние две недели и десяти слов не сказала. Но тут мне пришло в голову, что если повести себя по-умному, из этой ситуации можно извлечь пользу.
Надо быть хитрой.
Он не приходит.
Я перечитала, наверное, впервые за последние пять-шесть лет, стихи, которые посвятил мне Ричард, мистер Фэрье, и мне сделалось тоскливо.
Мисс Изабель Бразертон
Мне не спалось, и я мечтал
Услышать шум дождя веселый,
Но за воротами звучал
Лишь полисмена шаг тяжелый,
И в стороне от речки пенной
Жизнь шла неспешно и степенно.
Но есть далекие края,
Где солнце Англии не светит.
Где древний и суровый ветер
Колышет долы и моря.
Туда бы устремился я,
Но розу юга прижимая
К пересыхающим устам,
Я ныне жажду утоляю.
Писано в июле 1856 г.
Прошла неделя, а его все нет. И вот совершенно неожиданно, когда я прилегла днем отдохнуть — в последние дни я чувствовала себя очень усталой, — в коридоре послышались шаги, а следом — скрежет дверного замка.
Я отметила, что мой опекун сильно переменился. Глаза запали, волосы поседели, на лице появились новые морщины, хотя с того времени как мы виделись в последний раз, прошла только неделя.
Он эту встречу не вспоминает, ничего не говорит и о сэре Чарлзе. Я тоже молчу. Привычно окинув меня долгим взглядом, он, к немалому моему удивлению, предлагает прогуляться по саду.
— Слуг сейчас в доме нет, иначе бы я не позвал вас, — говорит он так, словно джентльмену пристало выходить со своим подопечным только в отсутствие челяди.
Мы спускаемся по широкой лестнице, минуем анфиладу комнат, которые я бегло осматривала только ночью, и выходим на лужайку, ту самую, что я так часто разглядывала из своего окна.