Однако он обратил внимание на то, что в каждом мешке лежали сапоги с голенищами. Он стал приподнимать их, взвешивая в руке, и каждый раз один сапог казался более тяжелым. Пиппиг поставил стремянку на место и глубоко вздохнул. Воздух на складе был сухой, пахло нафталином.
Начальник рабочих команд назначил Вураха в вещевую камеру по настоянию Цвейлинга. Гауптшарфюрер ломал себе голову в поисках выхода. В какой тупик он попал! Дело дошло до того, что его в равной мере подозревали и эсэсовцы и заключенные. Как угодно, но он должен был обелить себя перед Рейнеботом. И если ради этого придется отправить на тот свет хоть сотню заключенных, его это нисколько не смутит. Но может ли он назвать кого попало? Рейнебот тут же решит, что Цвейлинг вводит его в заблуждение, и тогда окончательно сочтет его предателем. В конце концов Гортензия невольно навела его на весьма полезную мысль. Вне себя от гнева, кричала она на Цвейлинга:
— Вот ты и сидишь теперь меж двух стульев! Нет, что за человек! И ты еще хочешь быть настоящим эсэсовцем! Пошевели мозгами, надо же как-нибудь выпутываться из этой передряги! У тебя в лагере полно скотов, которые укажут тебе верные имена.
Тогда-то Цвейлинг и вспомнил о Вурахе. Когда тот прибыл, у начальства был о нем разговор.
Вураха перебросили в Бухенвальд, так как доносчика хотели спасти от расправы, грозившей ему со стороны заключенных Заксенхаузенского лагеря.
Начальник рабочих команд ухмыльнулся.
— Почему именно его?
— Ты ведь знаешь, что у меня случилось, — ответил Цвейлинг.
После этого оставались лишь формальности. И вот Вурax стоит перед Цвейлингом. Тот рассматривает заключенного. Приземистая фигура со слишком большой головой. На широком лице сидит кнопкой маленький нос. Тип хулигана!
— Бывший солдат?
— Так точно, гауптшарфюрер!
— И что же вы там откололи?
Цвейлинг облизнул нижнюю губу. Вураху было явно неприятно, что ему напоминают об этом, и он попытался обойти вопрос.
— Да надурил разок.
— Обокрали товарища, а?
Вурах взглянул на Цвейлинга, как пес, который не доверяет хозяину. Цвейлинг подтолкнул к Вураху пачку сигарет и, видя, что тот колеблется, подбодрил его:
— Ну берите же!
Вурах поспешно спрятал всю пачку.
— В Заксенхаузене вы провернули большущее дело, — продолжал разговор Цвейлинг.
Вурах, после «большущего дела» рассчитывавший на освобождение, не скрывал разочарования. Он пожал плечами.
— Что я от этого имею?
Он нахмурился и замкнулся в злобном молчании.
— Я позабочусь о том, чтобы вас выпустили.
Вурах насторожился. Цвейлинг говорил намеками.
— Начальник лагеря у нас порядочный малый. Он знает, чем может быть обязан такому человеку, как вы…