— Оставайтесь здесь, — сказал он заключенным из вещевой команды, — и следите, как бы Цвейлинг вдруг не вошел.
Сопровождаемый Янковским, Кропинским и Пиппигом, он направился в глубину склада. Увидев Янковского, мальчик пошел ему навстречу и, как доверчивая собачонка, дал взять себя на руки.
Янковский молча прижал ребенка к себе и заплакал беззвучно и без слез. Воцарилась гнетущая тишина. Пиппиг не мог ее долго выдержать.
— Ну, не устраивайте тут поминки! — грубо сказал он, хотя спазмы сжимали ему горло.
Янковский спросил о чем-то Гефеля, забыв, что немец не поймет его. Кропинский пришел на помощь:
— Он спросить, остаться ли маленький дитя здесь.
И вот сейчас он, Гефель, должен сказать поляку, что тот завтра уедет с эшелоном, а ребенка… Но он не мог произнести ни слова и почувствовал облегчение, когда Пиппиг ответил за него. Он успокаивающе похлопал Янковского по спине, дитя, мол, конечно, останется здесь. При этом он вызывающе посмотрел на Гефеля. Но тот молчал, не находя в себе сил возразить Пиппигу. Внезапно его охватил страх. Своим молчанием он сделал первый шаг к тому, чтобы нарушить указание Бохова. Правда, он, стараясь успокоиться, убеждал себя, что завтра еще будет время возвратить поляку ребенка, но в то же время он не находил в себе уверенности, что выполнит свой долг.
И только когда Пиппиг, по-своему истолковав молчание Гефеля, улыбнулся Янковскому: «Не горюй, старина, мы знаем, как ухаживать за ребенком!» — Гефель напустился на него:
— Не болтай глупостей!
Но этот протест прозвучал слишком слабо, чтобы убедить Пиппига. Тот только рассмеялся.
Янковский спустил ребенка на пол и стал с благодарностью трясти Гефелю руки, что-то радостно лопоча. И Гефелю пришлось молчать.
После того как Прелль ушел в Малый лагерь, Кремер послал одного из работавших в канцелярии заключенных за Боховым.
— Ты договорился с Гефелем? — был первый вопрос Бохова.
— Успею! — угрюмо ответил Кремер. — Лучше послушай, что творится.
Он коротко рассказал Бохову, что произошло у него с Клуттигом и Рейнеботом, и ознакомил его с приказом начальника лагеря.
— Они что-то чуют, это ясно, но не знают ничего определенного. Пока они считают меня главным коноводом, вы в безопасности.
Этими словами он закончил свой отчет. Бохов внимательно выслушал его.
— Значит, они ищут нас, — размышлял он вслух. — Ну что ж, прекрасно! Пока мы не наделаем ошибок, они нас не найдут. Но то, что ты становишься козлом отпущения, мне вовсе не нравится.
— Не бойся, своей широкой спиной я всех вас накрою!
Бохов испытующе посмотрел на Кремера, в его словах он уловил легкий оттенок иронии. Поэтому он не без раздражения сказал: