Длинными ногами, колени которых никогда не сгибались, он шагал по апельплацу, и постепенно его тощая, наклоненная вперед фигура растаяла, как привидение, в дожде и мраке.
Дальше все пошло так, как друзья заранее обсудили и подготовили.
Пиппиг и Кропинский крадучись пошли вдоль здания вещевой камеры. На уровне земли находились световые шахты многих окон подвального этажа. Бесшумно спустились они в последнюю из этих шахт. Осторожно подергали створки окна, и те раскрылись. Оба заключенных проскользнули внутрь.
Гефель в это время находился в первом этаже. Он все обстоятельно обдумал. С крыши соединительного здания он может быстро проникнуть в вещевую камеру, но переправить таким путем ребенка не удастся. Это отняло бы слишком много времени, и опасность попасться была бы слишком велика.
Гефель открыл окно на лестнице и прислушался. В напряжении этой минуты он ощущал, как четко работает его мозг. Это внушало ему веру в успех. Он самым точным образом представлял себе, как все должно произойти. Сначала ждать и прислушиваться. Два-три мгновения, пока не возникнет уверенность, что в ближайшем соседстве нет никого: ни заключенного, ни эсэсовца, который мог именно в эту минуту идти из лагеря. Позади здания тянулся забор, во мраке его не было видно, только слабые красные точки лампочек напоминали о нем. Напротив торцовой стены вещевой камеры стояла сторожевая вышка.
Но она не смущала Гефеля. Часовой не мог его видеть, так как между вышкой и зданием камеры находилась баня. Следующая вышка была на расстоянии двадцати пяти метров. Она была опаснее. Но и об этом обстоятельстве Гефель подумал. При таком дожде и в таких потемках часовому пришлось бы немалое время всматриваться в определенную сторону, чтобы что-нибудь разобрать. Не было никакого основания предполагать, что часовой остановит взгляд на вещевой камере как раз в тот миг, когда Гефель махнет с крыши в верхнее окно. Конечно, могло не повезти. Тогда вспыхнул бы прожектор и… конец!
Впрочем, рискуют жизнью и ради менее важных вещей; и при этом всегда хоть немного полагаются на удачу. Итак, вперед, Андре! Бесшумно перелез Гефель на крышу соединительного здания, лег ничком, прислушался. Тишина! Осторожно подполз он к торцовой стене вещевой камеры, сжался в комок. При первом же прыжке он должен был уцепиться за карниз над головой.
Гефель пригнулся, как бегун на старте, сознание и воля сосредоточились на одной цели, и он изо всех сил бросил свое тело вверх. Руки ухватились, задержались, он повис! Однако подтянуться на руках ему удалось гораздо медленнее и с большим трудом, чем он себе представлял. На какую-то долю секунды Гефелю показалось, что он попал в полосу яркого света и стал для всех видим. Внезапно в нем поднялась волна страха. Жаркая, властная. Но эта волна тотчас же разлилась по мышцам, и мышцы напряглись. Гефель подтянулся наверх. Когда он лбом надавил на оконную раму, ему показалось, что стена, к которой он прижимался, оттолкнула его и он летит вниз. Не долго думая, он отпустил одну руку, распахнул створки, словно это было самым обычным делом, и вот уже его рука крепко держится за раму. Еще рывок — и Гефель очутился внутри. Быстро запер окно, пригнулся, закрыл глаза и испытал блаженное чувство спада напряжения.