Вопрос этот до сих пор оставался открытым. Полученные в Лондоне инструкции были чрезвычайно туманными. Эскадре предписывалось прощупать берега Дании, пройдя вблизи них, но ни в коем случае не вступать в бой с немцами. Если... те не начнут первыми!
Адмирал Холланд скривился. От таких приказов хотелось только плеваться и вспоминать заученные в далёкой молодости высказывания боцмана Джонсона. Тот был большой мастак виртуозно выражать свои мысли на портовых жаргонах, неизвестных молодому лейтенанту, но понятных всем, без исключения, матросам корабля, на которых довелось начинать службу будущему адмиралу.
- Господин вице-адмирал, зачем вы объявили боевую тревогу? - Попытался вмешаться в течение событий лощёный коммандер, представлявший на эскадре адмиралтейство.
- Господин Хиггинс, я советую вам не вмешиваться в те дела, в которых вы ничего не понимаете! - Зло оборвал его адмирал. - Я не собираюсь дожидаться до того времени, когда немцы начнут нас топить!
- Но указания адмиралтейства! - Продолжил коммандер, проглотив оскорбление.
- Лорды-адмиралы далеко, а противник рядом! - Усмехнулся вице-адмирал. - А когда оттуда прилетит первый снаряд, вы сами будете меня просить открыть ответный огонь.
Адмирал отвернулся от надоедливого представителя вышестоящего начальства.
- Господин капитан, проснитесь! - Кто-то тормошил Ганса за плечо, пытаясь привести его в рабочее состояние.
- Что случилось? - Мгновенно проснулся капитан-лейтенант.
- Появились цели! - Посыльный был очень серьёзен. - Много целей! Не менее десяти с каждой стороны!
- Тревогу объявили? - Ганс натянул белую фуражку, по неписанной традиции полагающуюся только командиру подлодки, и заспешил в рубку.
- Так точно господин капитан, сразу после доклада акустика обер-лейтенант Мюллер объявил боевую тревогу.
Капитан-лейтенант втихомолку помянул чёрта, но не удержался и добавил несколько слов на русском языке, который за время нахождения в плену восприняли все немецкие члены экипажа, несмотря на строгие запреты командиров НКВД и немецких офицеров. Слова, конечно, принадлежали к самой запрещённой части русского языкового наследия. Но как утверждали советские матросы, без мата на флоте невозможно. На тренировках и учениях они действительно помогали. По крайней мере, славянские маты оказались намного действеннее немецких проклятий, когда было нужно заставить выполнять свои функции неработающее устройство. А тем более, когда нужно было воздействовать на людей, причём независимо от национальности.