— Какой Каплан? Любовник твой, что ли?
— Нет.
— Я не знаю никакого Каплана. Кто он? Твой любовник?
— Дался тебе этот Каплан. Забудь. Исаак Любель — анархист?
— Если Исаак анархист, то Пиня тогда — Красная Эмма.
— Ты говорил с кем-нибудь из Эделыитадтовских? А Эмма Голдман с тобой говорила?
— Я, конечно, хорош собой, но не настолько, чтобы Эмма Голдман удостоила меня такой чести. И Эдельштадтовские ребята слишком уж задирают носы, такие все из себя умники.
— Я думала, он в то утро пошел на работу. Он мне так сказал. Поцеловал меня на прощание. Наврал. Ты мне тоже врешь, Исидор?
— Я?!
— Да, ты.
— Нет.
— Все развалилось. Я вообще ничего не понимаю. Я чувствую себя мертвой.
— Так не бывает. Если ты что-то чувствуешь, значит, жива. Я это чувствую. Мертвые не бывают такими теплыми.
— Нет, Исидор. Я умерла. А ты не хочешь сказать мне правду. Говоришь, всю ночь играл в карты? Думаешь, я тебе верю?!
Он молчит. Придвигается поближе и утыкается носом в Ольгино плечо. Она ощущает его теплое дыхание на шее.
— Исидор, — говорит она. — Что же нам делать?
— Не знаю, — отвечает он. — Давай спать, утро вечера мудренее.
— Я не могу уснуть.
— Постарайся.
— Исаак Люб ель умирает, — говорит Ольга.
— Знаю, — откликается Исидор. — Я слышал, как причитала Пиня.
— Что нам делать?
Исидор молчит, только вздыхает и чмокает губами. К запаху дерьма примешивается кислый запах пота. Ольга прижимает его к себе.
— Если ты меня хочешь, то так и скажи, — шепчет Исидор.
— Какой же ты все-таки дурак, — говорит Ольга.
Лазарь, в каком-то тряпье, идет Ольге навстречу; он беззастенчиво ухмыляется, словно франт в своем лучшем костюме, спешащий на свидание. Из дырок в носках торчат, нет, не пальцы, а куриные яйца. Поравнявшись с ней, Лазарь игриво поднимает бровь и говорит: „Ни царя, ни короля, ни президента, ни полиции, ни домовладельца, а вот тебя я люблю“. Ольга видит, как он плывет на спине по огромному, с озеро, полю желтых подсолнечников; так он когда-то переплывал Днестр. На берегу стоит голый Исидор с восставшим членом, собираясь нырнуть, а снизу, из моря цветов, его зовет Лазарь. Секунда — и Исидор летит камнем вниз, все дальше и дальше; она наблюдает за ним сверху; вот-вот он ударится о песчаное дно, потому что подсолнечники исчезли, и тут… Ольга просыпается — в дверь кто-то барабанит.
В комнате светло, но Ольга не может сообразить, который час. Удивляется, почему она не на работе, но никак не может вспомнить, где она работает; обводит взглядом комнату и ничего не узнает: какая-то лампа, нелепый комод, пара покрытых толстым слоем грязи ботинок с отломанными каблуками. Но тут Исидор заворочался во сне, и ее осеняет: это не Лазарь, кто-то чужой.