Но иногда совестливые криворукие водилы, как правило, работники из офиса, оставляют свои телефоны на случай, если кто заметит на своем крыле/бампере/двери следы их рукожопости.
И дал он мне список телефонов. Глянул я на него и понял, что совестливых рукожопых на самом деле много. Потому как список состоял из трех телефонов, которые оставили жопорукие только за последний день.
Звоню по первому:
— Алло, ваш телефон мне дала служба безопасности с информацией, что вы йопнули мне машину.
— Ах да, извините, там такая маленькая вмятинка у вас на бампере!
Сижу, ухмыляюсь, понимая, что бампер не мой. Продолжаю:
— Да, да, очень неприятно. От маленькой вмятины сместился бампер, отломились клипсы, его держащие, лопнула трубка кондиционера, проходящая в бампере, и отвалился ресивер (чё такое, хер знает, но слово красивое).
Минута икания в трубке.
— Все так серьезно?!?!?! (Слышится искреннее сожаление об оставленном контактном телефоне.)
— К сожалению, да. Ремонт по первичной диагностике обойдется в сумму около 25 тысяч.
Звук внезапной диареи, падающего тела и зубов, грызущих плинтус.
— Господи, да я только коснулся, когда назад сдавал!
— Аккуратнее надо было! Кстати, не помните, какую машину задели?
— Ннннет… Марку не разглядел… седан какой-то… большой… темный…
— А-а-а, так это не моя машина. Моя маленькая и светлая.
Звуки дикой пляски, треск щек от неконтролируемой улыбки:
— А… Э… И… Спасибо!!!
Звоню по второму:
— Вы вчера… СБ… телефон… Что делать будем?
— Да, каюсь, был невнимателен, зацепил вашу «Тойоту». Давайте встретимся, я прямо сейчас оплачу.
Наступая пяткой на желание срубить бабла на халяву — у меня-то «Хундай»:
— А во сколько вы оцениваете ремонт моей машины?
— Ну-у-у, долларов двести-двестипсят.
— И вы хотите их сейчас вернуть?
— Да.
Уже обеими пятками придавливаю желание развести на бабки:
— Не, не надо. Это не моя машина была.
Третий звонок.
— Вчера… СБ… Что делать?
— А ни хера делать не будем. Это, Серег, не твоя машина была.
Так и не знаю, кто это был.
А тот, кто поцарапал мою авто, оказался сраным инкогнитом, не оставившим контактов.
В те времена, когда я был настолько маленький, что верил про детей, которые рождаются от специальной таблетки, у наших знакомых жил попугай.
В силу прошедших лет, которые пылесосом прошлись по моему и без того не сильно одаренному мозгу, я не помню марки попугая. То ли жако, то ли еще какая африканская экзотика, не помню и напрягаться не буду. А вот ФИО его помню, будто вчера только расстались. Звали этого паскудного птаха — Напа. Я вот сейчас, вспоминая Напу, просто диву даюсь, как иной раз точно, прямо в мозжечок, попадает данное кому-нить имя. Напа — это сокращенное имя… От кого бы, вы думали? От Наполеона! Ни больше ни меньше. Как говаривал мой знакомый дворник, вот такие-то сраные ёжики…