Итак, что же это за тайна, осуждавшая на молчание мадемуазель Станжерсон и г-на Робера Дарзака? По прошествии стольких лет, да еще после некоторых публикаций в скандальной хронике, к тому же теперь, когда г-н Станжерсон все знает и уже все простил, можно, пожалуй, снять покров с этой тайны. Впрочем, история эта не длинная, зато все станет на свои места, ибо нашлись-таки жалкие умы, во всем винившие мадемуазель Станжерсон, которая в этом мрачном деле всегда была жертвой — с самого начала и до конца.
Начало этой истории восходит к тем временам, когда совсем юная мадемуазель Станжерсон жила с отцом в Филадельфии. Там на каком-то вечере у одного из друзей отца она познакомилась со своим соотечественником, французом, который сумел очаровать ее своими манерами, складом ума, нежностью и своей любовью. Ходили слухи, будто он богат. В скором времени он попросил у знаменитого профессора руки мадемуазель Станжерсон. Профессор навел справки о г-не Жане Русселе и сразу же понял, что имеет дело с мошенником и проходимцем. Так вот этот самый г-н Жан Руссель и был, как вы уже, наверное, догадались, небезызвестным Боллмейером, преследуемым во Франции и укрывшимся в Америке, точнее, одной из его ипостасей. Однако г-н Станжерсон ничего этого не знал, его дочь, конечно, тоже. Но, получив необходимые сведения, г-н Станжерсон не только отказал г-ну Русселю в руке своей дочери — он запретил ему бывать в своем доме. Юной Матильде, сердце которой открылось для любви, ее Жан представлялся совершенством, лучше и прекраснее его не было в целом мире; почувствовав себя оскорбленной, она не стала скрывать от отца своего недовольства, и тот отправил ее немного успокоиться на берега Огайо, к старой тетушке, проживавшей в городе Цинциннати. Но Жан и там отыскал Матильду, и, несмотря на величайшее почтение, которое она питала к своему отцу, мадемуазель Станжерсон осмелилась обмануть бдительность старой тетушки и бежать с Жаном Русселем: оба они были преисполнены решимости, воспользовавшись попустительством американских законов, как можно скорее сочетаться браком. Так оно и случилось. Однако убежали они недалеко, не дальше Луисвилла. И там-то в одно прекрасное утро в дверь к ним постучали. То была полиция, явившаяся арестовать г-на Жана Русселя и не обращавшая внимания ни на его протесты, ни на слезы дочери профессора Станжерсона. Полиция не преминула сообщить Матильде о том, что ее муж был не кто иной, как хорошо, вернее, печально всем известный Боллмейер!..
В совершенном отчаянии после безуспешной попытки покончить с собой Матильда вернулась к тетке в Цинциннати. Увидев ее, та чуть было не умерла от радости. Целую неделю она неустанно всюду разыскивала Матильду и все еще не решалась известить об этом отца. Матильда заставила тетушку поклясться, что г-н Станжерсон никогда ни о чем не узнает. А тетушка, кляня себя за невольное попустительство в столь серьезном деле, разумеется, только об этом и мечтала. Месяц спустя мадемуазель Матильда Станжерсон возвратилась к отцу с раскаянием в душе и сердцем, навсегда закрытым для любви, она желала лишь одного: никогда больше не слышать о своем муже, ужасном Боллмейере, искупить свою вину в собственных глазах и оправдаться перед собственной совестью беззаветным трудом и безграничной преданностью отцу.