— А вы почему остались? — тихо спросила Лиза, и я подумал, что она как-то сразу прониклась симпатией к этому человеку.
— А я, дочка, один,— старик тоже это почувствовал и благодарно улыбнулся девушке.— Жену еще в двухтысячном похоронил. Детей бог не дал. Так что работа — все что у меня осталось.
Все эти сентиментальные разговоры ничуть не зацепили подполковника ФСБ. Он уверенно и методично продолжал собирать всю возможную и невозможную информацию, выкачивая ее из нашего нового знакомого.
— Так вы, Даниил Ипатиевич говорите, что та парочка, которую мы все видели, это, как их там… нейтронные фантомы?
— Нейтринные,— поправил Загребельного ученый.
— Надо же, а выглядят как живые,— восхищенно воскликнул Мурат.— У меня глаз зоркий. Я их хорошо разглядел. Женщина красивая, высокая, черноволосая, а этот индюк возле нее противный такой, наглый, и окурок прямо на землю бросил.
— А-а-а, понимаю,— закивал головой старик.— Это вы, наверное, Аллочку Понамареву видели и профессора Ходульского. Имелась у них такая привычка, на крылечке покурить, на солнышке. Говорят, роман у них был, служебный. Хотя оба люди то семейные.
Не знаю как у кого, а у меня от слов Серебрянцева аж дыхание сперло. Просто чудо, настоящее чудо! Прошлое увидеть! Факт сам по себе невероятный, а если еще учесть, что зрелище выглядит не кином каким-нибудь по телевизору, а самой что ни на есть реальностью… Сразу защемило сердце. Подумалось, вот бы увидеть своих. Хоть на миг, хоть одним глазком. У меня ведь от них даже фотографии не осталось, ни от Олежки, ни от Машеньки. Вспомнив жену, я робко покосился на Лизу. Тут же почувствовал себя подлецом и предателем, причем по отношению к ним обеим. К жене это и дураку понятно почему, а вот к Лизе… С Лизой сложнее. Наверное, вина моя перед ней заключалась в знании, понимании того, что эта девочка никогда не заменит мне Машу.
Погруженный в свои мысли, я чуть не пропустил очень важную часть разговора. Блюмер подсел поближе к старику и стал донимать его всякими научными вопросами. Почувствовав родственную душу, Даниил Ипатич словно скинул десяток годков, воспрял духом, приободрился и из немногословного технаря превратился в профессионального лектора, такого каких когда-то взращивали в хорошо всем известном обществе «Знание».
Половины из беседы Блюмера с Серебрянцевым я не понял, все остальные слушатели и того меньше. Однако даже той информации, которую нам удалось выхватить в просветах меж мудреных научных определений хватило, чтобы от удивления открыть рот. Оказывается нейтринные фантомы возникали здесь не сами по себе. Они являлись побочным эффектом при работе той установки, которую в одиночку собрал младший научный сотрудник отдела квантовой радиофизики.