Оказавшись борт о борт с грузовиком, я понял, что никто его не вскрывал. Весь кунг, вся водительская кабина были густо изрешечены пулевыми отверстиями. Дырки обнаружились как маленькие от «пятерки», так и толщиной в палец — четкая и ясная подпись двенадцатимиллиметрового пулемета.
— Твою мать! Вот это номер!
Я видел как на скулах у Лешего заходили желваки. Как свирепым испепеляющим огнем загорелись его глаза. Загребельного охватила ярость, и держал он себя в руках только благодаря неимоверному усилию воли.
В полном молчании мы медленно продвигались вдоль мертвой колоны. Практически все проплывавшие мимо автомобили несли на себе пулевые отметины. Некоторые стекла изнутри были измазаны во что-то темно-бурое, поросшее пятнами давно высохшей плесени. Я догадывался, что это такое, а потому старался не заглядывать внутрь истерзанных пулями салонов.
— Притормози! — попросил Загребельный, когда мы проезжали возле начисто сожженного «ЛАЗа».— Хочу осмотреться.
— Понимаю,— я как можно плавнее остановил машину.
— Сокол, Мурат, Клюев, за мной! — Леший первым спрыгнул на растрескавшийся асфальт.— «Хашим» оставьте полковнику.
Разумеется, я и так готовился прикрывать, только из автомата, стоя в люке. Теперь же получалось, что в мое распоряжение вновь перешла наша «карманная» артиллерия. А раз так, то и позиция для нее требовалась соответствующая. Руководствуясь именно этими соображениями, я вылез на броню и только тогда положил гранатомет на плечо.
С такого возвышения можно было беспрепятственно контролировать подступы к дороге как слева, так и справа. Наблюдая за окрестностями, я все же время от времени приглядывал и за Красногорцами, а то мало ли что… Вначале те изучали повреждения, которые получил автотранспорт в процессе перестрелки. Затем Леший отправил Мурата и Клюева проверить придорожную лесополосу. Сам же подполковник в сопровождении Соколовского направился в голову колонны. По пути они бегло осматривали то, что когда-то составляло скудный скарб переселенцев.
— Товарищ полковник, что случилось? Почему мы остановились? — голос Серебрянцева прозвучал у меня за спиной.
Я мельком глянул через плечо и вместо ответа приказал:
— Сядьте, Даниил Ипатиевич, а то если придется стрелять, выхлопом вас снесет.
— Неужели придется стрелять? — в голосе ученого прозвучало недоумение, но все же он быстро сделал шаг в сторону и присел за башней.
— Всяко может случиться,— я кивнул, тем самым благодаря ученого за понимание.
— И все-таки, почему остановились? — младший научный сотрудник вернулся к своему первому вопросу.