Не дожидаясь ответа, он потащил меня к пухлому человечку, одиноко стоявшему в углу. Брат наскоро представил меня и удрал. Фрэнки Сервелад вел программу «Назови этот фрукт!» и в жизни походил на жабу куда больше, чем на телеэкране. Казалось, он вот-вот молниеносно высунет длинный липкий язык и поймает зазевавшуюся муху, но тем не менее я вежливо улыбнулась.
— Мистер Сервелад?
Он взял мою протянутую руку своей влажной ладонью и крепко пожал.
— Польщен! — хрюкнул он, пытаясь заглянуть мне в декольте. — Жаль, нам так и не удалось убедить вас поучаствовать в моем шоу, но, наверное, вы все равно рады познакомиться со мной лично.
— Как раз наоборот, — заверила я его, вырывая руку.
— А! — сказал Сервелад, улыбаясь в полном смысле слова до ушей. Я даже испугалась, не отвалится ли у него макушка. — Тут у входа мой «роллс-ройс» припаркован. Не желаете прокатиться?
— Лучше пожую ржавых гвоздей, — ответила я.
Но это его вовсе не обескуражило. Он еще шире расплылся в улыбке и сказал:
— Жаль, что такие мощные клаксоны зря пропадают, мисс Нонетот.
Я уже наладилась съездить ему по физиономии, но в этот момент решила вмешаться Корделия Торпеддер.
— Снова за старое, Фрэнки?
Сервелад скривился.
— Чтоб тебя, Дилли, ты мне всю песню испортила!
— Пошли, Четверг, тут полно идиотов покруче, не стоит на этого время тратить.
Торпеддер сменила ярко-розовый костюм на более скромный, но все равно могла засветить пленку с сорока ярдов. Она взяла меня за руку и подвела к одному из произведений искусства.
— А ты порядком поводила меня за нос, Четверг, нечего сказать, — проворчала она. — Десять минут уделить не могла?
— Прости, Дилли. Появилось срочное дело. Где твои гости?
— Ну, — протянула в ответ Корделия, — они оба собирались играть в «Ричарде III» в «Рице».
— Собирались?
— Но опоздали к началу. Очень прошу, встреться с ними завтра.
— Попытаюсь.
— Хорошо.
Мы подошли к маленькой группке. Известный художник представлял благоговейно внимающей публике свою последнюю работу. Публика в основном состояла из критиков, делавших какие-то пометки на полях каталогов. Причем все как один были в черных костюмах без воротника.
— Итак, — произнес один из критиков, глядя на картину сквозь очки в форме полумесяца, — расскажите нам о своем творческом замысле, мсье Дюшан>2924.[22]
— Я назвал этот арт-объект «Безликая внутренняя сущность», — тихо заговорил молодой художник, сцепив кончики пальцев и стараясь не встречаться ни с кем взглядом.
Облаченный в длинный черный плащ, он носил бачки, подстриженные так, что при резком повороте головы наверняка выколол бы соседу глаз.