— Доброе утро, Безотказэн.
— Привет, Четверг. Вчера вечером видел тебя по телику.
Я сняла пальто, села и занялась просмотром телефонограмм.
— И как я выглядела?
— Отлично. Они ведь так и не дали тебе ничего сказать про «Джен Эйр»?
— Свобода средств массовой информации взяла отгул.
Он понял и мягко улыбнулся.
— Не бойся, когда-нибудь вся история выплывет наружу. С тобой все нормально? У тебя какой-то взволнованный вид.
— Все хорошо, — ответила я, плюнув на телефонограммы. — Но вообще-то нет. Я слышу голоса.
— Это все стресс, Четверг. Бывает. Или что-то особенное?
Я встала сварить кофе, и Прост пошел за мной.
— Да какой-то адвокат по имени Острей Ньюхен. Уверял, будто представляет меня в суде. Еще?
— Нет, спасибо. В каком деле?
— Не сказал.
Я налила себе большую чашку кофе. Безотказэн задумался.
— Похоже на комплекс вины, Четверг. Нам по работе иногда приходится…
Он замолк, дожидаясь, пока мимо нас пройдут два литтектива, обсуждавшие достоинства недавно обнаруженного палиндрома из семидесяти восьми слов, причем осмысленного. Затем продолжил:
— …приходится скрывать свои чувства, держать все в себе. Ты смогла бы убить Аида по трезвом размышлении?
— Как раз потому и смогла, что пребывала в здравом уме и твердой памяти, — ответила я, понюхав молоко. — Он мне ночью во сне не является, а вот о несчастной Берте Рочестер я иногда вспоминаю.
Мы вернулись к себе и сели за свои столы.
— Может, как раз из-за этого, — предположил Безотказэн, рассеянно разгадывая кроссворд в «Сове». — Может, ты в глубине души хочешь, чтобы на тебя возложили ответственность за эту смерть. Крометти мне после своей гибели несколько недель являлся. Я все думал, мне ведь следовало быть рядом, прикрыть его… но меня там не оказалось.
— Как ты справляешься с кроссвордом?
Он протянул его мне, и я мимоходом глянула на ответы.
— Что такое «центонность»? — спросила я.
— Это…
— Ага, вот вы где! — прогрохотал голос.
Мы обернулись и увидели выходящего из своего кабинета Виктора Аналогиа, главу суиндонских литтективов с незапамятных времен, бодрого старичка лет семидесяти с лысеющим лбом и брюшком, которые гарантировали их обладателю роль Санта-Клауса на каждой рождественской ТИПА-вечеринке. Несмотря на веселый нрав, он при необходимости мог быть тверже стали и служил прекрасным буфером между ТИПА-27 и Брэкстоном Пшиксом — законченным служакой. Аналогиа неуклонно отстаивал нашу независимость и относился к подчиненным словно к членам семьи, а мы просто молились на него.
— Как пиар-кампания, Четверг?
— Зануднее Спенсера, сэр.
— Даже так? Видел тебя вчера вечером по телику. Все куплено, да?