Действующие лица: Эльза Берно
Елизавета Карловна (девичью фамилию мне установить пока не удалось) родилась 25 января 1898 года в польском городке Коломыя, расположенном на тогдашней территории Российской империи, в либеральной семье. Училась на медицинском факультете Варшавского университета, симпатизировала левым настроениям, с энтузиазмом приняла Октябрьскую революцию.
В России познакомилась с польским коммунистом Игнасом (Игнатием) Порецки и, разделяя его убеждения, вышла за него замуж. Супруги поселились в Москве и быстро завели знакомства со многими европейскими левыми, наезжавшими в советскую столицу. Одним из таких знакомых стал Хенрик Снивлит (1883—1942), сыгравший огромную роль в судьбе четы Порецки, а в нашей истории повлиявший (даже через пятнадцать лет после своей смерти) на судьбу пастернаковской рукописи.
Вот что писала о нем Эльза Берно в своих воспоминаниях «Наши»:
«Хенрик Снивлит, депутат голландского парламента и руководитель профсоюза железнодорожников, был другом и учеником Розы Люксембург. По ее совету он отправился в голландскую Индонезию, оставив жену и двоих детей, чтобы организовать там туземное рабочее движение. Все это происходило перед Первой мировой войной. После восстания на военном корабле „Семь провинций“ Хенрик был арестован, выслан из Индонезии и вернулся в Голландию. Во время войны он оставался в дружеских отношениях с руководителями II Интернационала и принял участие в организации Кинтальской и Циммервальдской конференций. После Октябрьской революции наш герой отправился в Советский Союз, где на Втором съезде Интернационала под псевдонимом Маринг представлял левое крыло социалистической яванской партии. (...) Немного спустя Снивлит принял участие в первом съезде китайской компартии в Шанхае. Молодая украинка Сима, сопровождавшая его в этой поездке, позже стала его второй женой. (...) Снивлит уже начал противиться вмешательству советской стороны в профсоюзные вопросы. (...) Снивлит часто рассказывал нам о своих первых расхождениях с русскими, утверждая, что они ничего не понимают ни в колониальных проблемах, ни в профсоюзах. Притом, постоянно пытаются оставить его в дураках. И он добавлял, сдержанно улыбаясь: – Это не получалось, потому что я католик. Сие утверждение не было связано с религиозностью нашего собеседника. Оно основывалось на укоренившемся в голландских католиках мнении, что они приобрели особую ловкость и хитрость в результате долгой борьбы с превосходящими их протестантами.
Намного более серьезная идеологическая проблема быстро усилила изначальные сомнения Снивлита: верно ли для рабочего движения безоговорочно следовать в фарватере Кремля?» (Порецки, с. 100—101).