— Здравствуйте, — ответил колдун на ломаном немецком.
Кловиль растерялся. Почему-то он думал, что разговор пойдет на французском. Ведь сколько лет прошло с тех пор, как проклятые боши убрались отсюда!
— Здравствуйте, — повторил старик по-французски.
Над ним издеваются, подумал Кловиль, но вспомнил о смирении, о котором так часто говорил прихожанам, и погасил возникшее раздражение.
— Я пришел к вам, уважаемый, чтобы познакомиться, — сказал он.
Колдун ткнулся острым подбородком в грудь и промолчал, будто прислушиваясь к чему-то.
— Надеюсь, мы будем жить мирно, — продолжил священник после паузы.
— Если будем жить, — сказал колдун.
— Все мы в руках Божиих, — веско проговорил Кловиль.
— Все мы во власти духа озера, — возразил колдун. — Слышите?
Кловиль напряг слух, однако ровным счетом ничего не услышал, разве что какой-то звук, отдаленно напоминающий рокот далекого грома.
— Дух озера сердится, — пояснил колдун. — Скоро невидимая смерть придет в деревню. Живые должны уйти, мертвые могут остаться — им все равно.
— А вы? Вы тоже уйдете? — язвительно спросил Кловиль.
— Нет. — Колдун возложил руки на нож, лежащий перед ним на земле. — Я видел столько лун, что устал и хочу присоединиться к своим предкам. Они давно ждут меня. Уходите, я должен подготовиться к этой встрече.
Надо же, и этот говорит о долге! Кловиль повернулся совсем по-солдатски — ать-два! — и зашагал по дороге. Чиа семенил рядом.
Всю дорогу священник, оскорбленный высокомерием колдуна, тушил полыхавшее в душе пламя негодования, но справился с ним только у дверей храма. Припустивший дождь, без которого не обходился ни один из этих августовских дней, казалось, помог ему в этом.
Но тут Чиа подлил масла в огонь.
— Завтра я не приду, — отводя глаза, с запинкой произнес он. — Отец уезжает в Вум. Будет работать на стройке. Я еду с ним.
— Это правда? — нахмурился Кловиль. — Или он боится духа озера?
— Мы все его боимся, — прошептал мальчик. — Вы тоже уезжайте.
— Нет! — воскликнул священник. — Никуда я не поеду. И те, кто верит в Господа нашего Иисуса Христа, тоже не поедут!
— Как скажете… До свидания, — пробормотал Чиа и побрел по дороге, то и дело оглядываясь через плечо. Во взгляде его была жалость, агатовые глаза — полны слез.
Тем же вечером Андрэ Кловиль произнес яростную проповедь, в которой осудил суеверия, вносящие сумятицу в умы и души истинных христиан. Он говорил о втором пришествии, праведниках и геенне огненной. Пыл его был столь велик, что, вернувшись к себе, в аккуратный домик у самой кромки озера, он упал на колени перед распятием и вознес слова благодарности Господу за ту правду, которую Всевышний вложил в его уста.