Людям плевать на несправедливость. Она — данность. Так же естественна, как необходимость чистить зубы по утрам и мыть руки перед едой.
Это — нормально!
«Тогда почему ты, Хуан Шимановский, не можешь этого принять и не выпендриваться? Какая муха тебя кусает каждый раз, когда видишь возможность встрять и поиздеваться над кем-то, вывести дебильные законы Системы наружу? Ткнуть людей в вещи, на которые они давно не обращают внимания?
Наверное, потому, что это будет означать смирение, что я — прогнулся, принял уготованную мне судьбу, — ответило мое я. — А я не собираюсь ничего принимать! Не собираюсь — и всё! Буду получать снова и снова, и снова вставать! Пускай я не стану императором, бред это, конечно же, но это не значит, что останусь гнить в этом тухлом болоте!»
Я выберусь! И стану… Не знаю кем, пока рано об этом, но кем-нибудь серьезным и важным, точно! И пошли бы все Толстые куда подальше!
На этой оптимистичной ноте я вылез из ванной, переоделся в чистое и побрел показываться матери на глаза. Та уже пришла с работы и разогревала на кухонной панели ужин.
— Опять? — сухо спросила она, бегло глянув на меня в пол-оборота.
— Снова! — лаконично буркнул я в ответ.
Она продолжила так же сухо, с легким налетом раздражения:
— И?
— Разберусь! — выдавил я и сел. Походя глянул в зеркало. Да, фенотип разукрашен великолепно! Будто скульпторы ваяли!
— Ничего не сломали? — в голосе ни грамма сочувствия. Мать вытащила из панели пирог, развернулась и поставила на стол. На лице ее не дрогнул ни один мускул.
— Сломали бы — не сидел тут! — в том же тоне ответил я.
— Тогда ешь!
Ели мы молча. У нас с матерью какие-то непонятные отношения. Возможно даже, что предыдущий диалог покажется разговором двух идиотов… Но на самом деле она очень любит меня, души не чает. Но пытается воспитать из вашего покорного слуги «достойного человека». Такого, за которого ей потом не будет стыдно. В детстве меня это бесило, я плакал, убегал, кричал в лицо, дескать, ты любишь не меня, а свое отражение во мне…
…А сейчас считаю, что только так и надо. Жизнь — тяжелая штука, и я готов в ней барахтаться только потому, что она своим отношением дала для этого толчок. Нарастила мне каменную шкуру, вложила в руки оружие, силы понять, принять и не утонуть.
Например, сейчас мои сверстники переживают некий возрастной мировоззренческий кризис — им кажется, что вокруг все плохо, никто их не любит, жизнь — дерьмо. Слушают психотропную и мозгодробительную музыку, протестно одеваются, следуют за какими-то модными молодежными движениями, чтобы выглядеть «не как все». Кто-то напивается до поросячьего визга, кто-то глотает НОКС (или экзотические органические наркотики, но это уже кто побогаче). А я вот так не считаю. Ну, про то, что жизнь — не очень хорошая субстанция.