Из двух тысяч напечатанных экземпляров «Хроник любви» некоторые были куплены и прочтены, многие были куплены и не прочтены, некоторые были подарены, некоторые лежали в витринах книжных магазинов, служа пристанищами для мух, некоторые были исписаны карандашом, а очень многие отправились в макулатуру, и их искромсали вместе с другими непрочитанными или невостребованными книгами; фразы из книги смешивались и крошились под вращающимися лезвиями машины. Глядя в окно, Литвинов представлял себе две тысячи копий «Хроник любви» как стаю двух тысяч домашних голубей, которые могут взмахнуть крыльями и вернуться к нему, чтобы сказать, сколько слез было пролито, сколько раз звучал смех, сколько отрывков было прочитано вслух, сколько раз книгу безжалостно закрывали, едва дочитав страницу, сколько экземпляров вообще не было открыто.
Он не мог знать, что из первого тиража «Хроник любви» (после смерти Литвинова к книге на короткое время вспыхнул интерес, и она была переиздана с предисловием Розы) по крайней мере одной книге было суждено изменить целую жизнь, больше чем жизнь. Эта конкретная книга была одной из последних в двухтысячном тираже, и она дольше, чем остальные, оставалась на сыром складе на окраине Сантьяго. Оттуда ее в конце концов отправили в магазин в Буэнос-Айресе. Невнимательный хозяин не замечал ее, и несколько лет она, покрываясь плесенью, чахла среди других. Томик был тонкий, и на полке он занимал отнюдь не лучшее место — слева его подпирала толстенная биография посредственной актрисы, а справа — бывший бестселлер автора, которого уже все позабыли, и эти книги закрывали корешок «Хроник любви» от взгляда даже самого наблюдательного покупателя. Когда у магазина сменился владелец, книга пала жертвой массовой чистки и была перевезена на другой склад, вонючий, грязный, полный пауков-сенокосцев, и там она снова лежала в темноте и сырости, пока ее наконец не отправили в маленький букинистический магазин недалеко от дома писателя Хорхе Луиса Борхеса. К тому времени Борхес уже полностью ослеп, и в книжный магазин ему ходить было незачем, потому что читать он больше не мог и потому что за свою жизнь он прочитал так много, запомнил такие огромные куски из книг Сервантеса, Гете и Шекспира, что мог просто сидеть в темноте и размышлять. Часто те, кто любил писателя Борхеса, отыскивали его адрес и стучались к нему в дверь, но встречал их читатель Борхес; он водил пальцами по корешкам своих книг, отыскивая ту, которую хотел услышать, и протягивал ее гостю, так что тому оставалось только сидеть и читать ему вслух. Время от времени Борхес покидал Буэнос-Айрес и путешествовал со своей подругой Марией Кодама, диктуя ей свои мысли о радости полета на воздушном шаре или о красоте тигра. Но в букинистический магазин он ни разу не заходил, даже несмотря на то что, когда еще мог видеть, дружил с его хозяйкой.