– И с самолетами случаются аварии, – с нервным смешком произнесла дама, по-прежнему судорожно сжимая свою сумку. Пальцы женщины были унизаны перстнями, в ушах покачивались филигранные сережки. Запах ее духов, сладковатый, отдававший медвяным лугом, наполнял комнату.
Брови Сарагосы шевельнулись.
– Гарантирую вам мягкую посадку, сударыня, – бросил он, поворачиваясь к красноглазому экстрасенсу.
– А ваших гарантий достаточно, Пал Нилыч? – спросила дама. – Ведь все-таки не вы нас отправляете, а ваш сотрудник… – Ее глаза стрельнули в сторону Доктора. – Или я ошибаюсь?
Сарагоса воззрился на женщину с каким-то странным любопытством – так, во всяком случае, почудилось Кириллу. Он уже усвоил, что шефу не нравятся лишние вопросы, особенно когда речь идет о Докторе. С другой стороны, клиент есть клиент – его не оборвешь на середине слова, как подчиненного.
«Интересно, что же он ответит?» – промелькнуло у Кирилла в голове.
Но шеф не собирался вступать в дискуссию и не ответил ничего – лишь бросил значительный взгляд на Самурая и кивнул Доктору.
Кирилл, подпиравший стенку в пяти шагах от красноглазого, отчетливо видел его лицо. Как всегда, оно было бледным, словно у оголодавшего вампира, на впалых щеках – ни кровинки, бесцветные волосы свисают на лоб, тонкие губы плотно сжаты, плечи напряжены. Казалось, Доктор приготовился поднять некую тяжесть, какой-то груз, непомерно огромный для его костлявых рук; еще он походил на бегуна-спринтера, замершего на старте в ожидании сигнала. Кирилл заметил, что на висках у него проступила испарина, а в алых зрачках вспыхнули едва заметные огоньки. Зрелище это было неприятным, и Кирилл перевел глаза на троицу у стены. Дама вроде бы утихомирилась, ее супруг по-прежнему цеплялся за чемодан.
– Ну? – пробасил Сарагоса, нетерпеливо поглядывая на Доктора.
– Реальное время – секунды, – прошелестел тот. – Три-четыре, не больше.
– Давай!
Внезапно фигуры в креслах обволокла радужная дымка. Кирилл не сумел бы сказать, сколь долго длилось Погружение: секунду, половину секунды, десятую часть? Миг сей казался таким малым, таким ничтожным, что уловить его – а тем более точно измерить! – человеческие чувства были не в состоянии. И все-таки непостижимым образом это краткое мгновение растягивалось Там, в Стране Снов, в сказочном фэнтриэле, будто нематериальная и фантастически упругая пружинка, сжатая до микронной толщины искусством и волей красноглазого экстрасенса. Меж ее витками помещался целый мир, иногда уже знакомый, иногда другой, отличный от предыдущего, но в каждом было то, чего ждали и чего жаждали погруженные в сон странники.