Мы пожали руки и договорились, как некогда бравый солдат Швейк, встретиться в шесть часов после войны в маленьком баре на Восьмой авеню в Нью-Йорке.
Взволнованный разговором с Клипом, я вошел в здание радиостанции. На моем письменном столе лежали последние сообщения. Клип сказал правду: заводы Шкода были уничтожены.
У меня появился вкус к моей новой работе. Я получал сводки с фронта и переводил их на немецкий. Но совсем другое дело были комментарии!
— Что я должен передавать? — спросил я своего временного начальника, молодого майора Годфрея.
— Что вы считаете правильным. Если цензору не понравится, он об этом скажет.
Это было что-то новое. Никаких конференций, никаких дискуссий, нет даже человека, который давал бы мне руководящие указания. Все приходилось делать самому.
Я просмотрел материалы. Мое внимание привлек репортаж одного английского журналиста о вчерашней встрече на Эльбе. Возможно, вот это все и драматизировать? Вот так, например:
«Диктор. Немецкий народ все еще пытаются убедить в том, что между союзниками можно вбить клин. Как далеки они от истины (рассказывает сообщение из Торгау на Эльбе, полученное от английского корреспондента).
Женский голос. Лейтенант Вильям Б. Робертсон на своем автомобиле в сопровождении капрала и двух солдат вышел к Эльбе. Вот как описывает встречу с первыми русскими капрал Макдональд…
Мужской голос. Часа в три мы пережили несколько тяжелых минут. Мы хотели попасть в Торгау, а попали под сильный огонь. Это был огонь русских, а они-то уж умеют стрелять! Мы подняли американский флаг.
Женский голос. И русские прекратили огонь?
Мужской голос. Они же не дети. Один военнопленный, который знал по-русски, начал им кричать. Русские прекратили огонь. К нам подошел русский лейтенант. Я спросил его: „Русский?“ Он спросил: „Американо?“ И мы бросились обниматься. Это было замечательно! Сначала мы обменялись своим недельным пайком. У нас были сигареты, у русских — шоколад…»
Дальше все шло гладко. Оставалось только перевести статью. Здесь было все: и атмосфера конца войны, и перспектива мира.
«Женский голос. Не раз я была свидетельницей подобных радостных встреч русских и американских солдат в Париже. Русские в своей защитной форме танцевали, пели, обнимали каждого американца. Все оживленно разговаривали друг с другом. Американцы не понимали ни слова по-русски, русские — по-английски, но это не мешало».
Я понес рукопись к цензору и стал ждать. В половине пятого позвонили из студии. Я объяснил, что еще не получил материал от цензора.
— Глупости! Ты же знаешь, что ему не нравится! Бегом! Через восемь минут будь на месте!..