Едва сдерживая себя, чтобы не высказать все, что он думает по поводу подобных командировок, приказов, а особенно подобного начальства, Василий выдавил:
— Да…
За свою жизнь он не раз сталкивался с дамочками типа Кошкиной, повернутыми на всемирной победе пролетариата, которые никогда не нюхали пороха, но, не чураясь, пачками подписывали расстрельные приговоры.
В общем, командировочка намечалась чудесней не придумаешь.
— Кроме того, — продолжала Кошкина, — я должна предупредить вас относительно немецкого наблюдателя. Это — особо приближенный Гиммлера, и ввиду переговоров, которые ведут Риббентроп и товарищ Молотов, а также ввиду того, что немецкие союзники оказывают нам в этой миссии неоценимую помощь… В общем, вы понимаете. С одной стороны, мы должны быть по отношению к господину Грегу честны и предельно открыты, с другой стороны, вы должны отлично понимать, что он очень опытный, опасный агент — агент потенциального врага.
Василий вновь повторил свое сдавленное: «Да».
Он, конечно, хотел спросить о Катерине, о том, как устроилась она на борту «Кабрала» и не нужно ли ей чем-то помочь, но слова об этом самым естественным образом застряли у него в глотке, стоило ему лишь очередной раз посмотреть на правильное лицо комиссара. Ах, эти брови, округлости щек и второй подбородок, пухлые, пожелтевшие от папирос губы — это была не женщина, а истинное воплощение зажравшейся бюрократической машины, безжалостной и беспощадной.
Поэтому, когда она удалилась, Василий вздохнул с облегчением. «Вот только такого комиссара не хватало мне для полноты счастья, — подумал он, с размаха плюхнувшись на койку. — Единственный приятный аспект этого путешествия — так это возможность хорошенько выспаться. И ни один Шлиман не пришлет за мной вестового, чтобы я среди ночи, высунув язык, помчался разгадывать надписи на очередном Розеттском камне».
* * *
Каюта барона Фредерикса принципиально отличалась от каюты оперуполномоченного. Вообще напоминала она не каюту, а роскошный люкс. Три комнаты, изысканная резная мебель, картины на стенах и широкое панорамное окно — стена стекла, за которой располагался небольшой балкончик, откуда открывался чудесный вид на бескрайние просторы Балтийского моря.
Был второй день морского путешествия, и Василий по предварительной договоренности заглянул в апартаменты Григория Арсеньевича, где уже находились комиссар и Катерина.
Еще вчера за ужином по настоятельной просьбе Василия Григорий Арсеньевич согласился прочесть несколько лекций относительно цели их путешествия, дабы все участники прибыли на ледяной материк хотя бы минимально подготовленными к тому, что ожидало их там. Кроме того, на «лекции» присутствовал и Герхард Грег.