Командир и начальник штаба зашевелились, отдавая приказания полусонным красноармейцам. Естественно, через пять минут никто готов не был. А вот через полчаса разведотряд был готов выступить в полном составе. И новый знакомый Василия не стал дожидаться, пока весь отряд красных придет в боевую готовность. Переговорив с командиром разведотряда Волковым, человеком неприятной наружности, но, судя по репутации, бесстрашным красноармейцем, Григорий Арсеньевич велел остальным «собираться и догонять». Сам же отправился вперед с десятью бойцами-разведчиками, чтобы не дать банде уйти, вновь растворившись в бескрайних лесах. Но и о Василии он не забыл:
— И ты собирайся. Поедешь с нами.
— Я… — удивился тот. — Я-то вам зачем?
— Не «зачем», а почему, — огрызнулся Григорий Арсеньевич. — Там деревня твоя. Ты все ходы-выходы знаешь. А эти горе-бойцы только-только глаза продрали, а выглядят так, словно только из патруля вернулись. Им бы сейчас с бабами воевать, и то, боюсь, не справятся. Так что поехали. Лошадь под седлом у тебя есть, а там глядишь, чего дельного нам подскажешь.
Василий кивнул, а через пару минут он и Григорий Арсеньевич замыкающими разведотряда выезжали со двора штабной хаты.
Ту ночь Василий запомнил на всю жизнь. И не потому, что потерял брата. Сама ночь была волшебной, удивительной. После яростной грозы и дождя-потопа небо расчистилось, и теперь там сверкали звезды, яркие, как никогда. А полная луна светила так сильно, что казалось, сейчас не ночь, а сумрачный день. И еще, после грозового дождя в воздухе стояла та самая не сравнимая ни с чем свежесть, когда в единый букет смешался озон, запах дождя и сырой зелени, к которым добавился тонкий аромат лесных цветов.
Всю обратную дорогу они ехали молча. Красноармейцы держались отдельно, насупившись, словно все поголовно считали, что зря подняли их среди ночи и погнали в соседнее село, что тревога напрасная и не будет там, куда они едут, никаких бандитов. Григорий Арсеньевич то и дело поглядывал на полную луну и причмокивал губами, словно именно ее считал источником всех неприятностей.
А Василий и вовсе голову повесил. Во-первых, он не нашел отца в Верховке. На все его вопросы красноармейцы лишь недоуменно пожимали плечами. Мол, был такой, да, в отряде, но сейчас его нет. И где он, никто среди ночи так толком и не смог ответить Василию. И еще брат… Хоть они часто и ссорились, это был, пожалуй, самый близкий Василию человек. Вот и умер он вместо него. Сел сзади и закрыл от пуль своим телом. Хотя если бы не он, может, Василий и не пустился бы в бега, когда бандиты напали на деревню. Он-то лично к красным никакого отношения не имел, а, как известно, сын за отца, а тем более за брата не в ответе. И ведь мать… Ну как он скажет ей, что Мишка погиб, что его больше нет? А может, и не надо будет ничего говорить. Мишку-то застрелили считай на окраине деревни. Может, мать сейчас плачет над его телом и гадает, какая участь постигла ее младшенького Василия?