- Не волнуйся — это был просто эксперимент. Выпей это, ‑ он поднёс к её лицу каменную чашу с какой-то жидкостью. ‑ Оно поставит тебя на ноги.
На вкус жидкость была как вода с раздавленными в неё листьями мяты. Она выпила всё, и обнаружила в себе силы встать.
- У тебя талант, ‑ сказал Фростпайн. ‑ И любому дураку ясно, что ты любишь работу по металлу. Хотела бы ты научиться кузнечному делу? Приходить сюда, скажем, после полудня, когда заканчивается период отдыха. Я бы с радостью взял тебя на обучение.
- Я могу? ‑ прошептала она. ‑ Никто не будет бить меня, запирать в комнате или давать мне дополнительную работу за проведение времени с лугша? Ты позволишь мне учиться?
- Это не просто моё позволение, Даджа, ‑ сказал Фростпайн, поправив одну из её косичек. ‑ Я годами ждал встречи с кем-то, кто любит эту работу так же, как и я.
Дрожа, она взглянула ему в лицо:
- Если бы я … ‑ слова застряли у неё в горле. Она попыталась ещё раз. ‑ Если бы наш корабль не потонул, если бы я не была сейчас трэнгши …
- Даджа …
Она помотала головой:
- Я бы прожила всю жизнь, полагая себя неправой. Думая, что это грязно — хотеть делать то же, что и лугша. Была бы плохой Торговкой. Плохой Кисубо.
Фростпайн покачал головой. Снаружи хлестал дождь.
- Не вини свой народ. Они ведут трудную жизнь. Их верования помогают твоему народу держаться вместе, защищаться от лордов и торговых гильдий.
- Я знаю, ‑ признала она. ‑ Но сколько ещё таких ребят, как я, желающих научиться работе лугша?
- «Ребят»? ‑ спросил он с улыбкой.
- Так говорит мальчик, с которым мы живём.
- Ну, «малышка», ‑ он подмигнул, вызвав у неё улыбку, ‑ когда мы углубимся в такие вещи как древесный уголь, каменный уголь, разные молотки и разные щипцы, ты, возможно, решишь, что Торговцы всё-таки правы, ‑ он подбоченился и осмотрел её с верху до низу. ‑ Начнём с подыскивания для тебя надлежащего фартука. И ты, возможно, захочешь носить одежду, которую не жаль пачкать. За этой работой ты сильно испачкаешься.
Секунду назад она бы с радостью отвергла что угодно, исходящее от Торговцев, например свой красный траурный наряд. Теперь же она беспокойно моргнула. Он был прав; она знала, что был, но … Она провела рукой по своему рукаву. Она спросит Ларк. Ларк знает, что делать.
Фростпайн поправил свой пояс:
- Фартуки Кирэла и мои слишком велики. Отправимся к кожевникам, ‑ приобняв её за плечи, он повёл её под дождь.
Наблюдая, как Браяр и Трис спорят, моя посуду после ужина, Даджа вспомнила наставления Фростпайна. Её очень беспокоила перспектива откладывания в сторону её траурной одежды, но она знала, что кузнец прав. Красная одежда слишком дорого стоила.