— Сплетничают? О чем?
— Ну, ты сама наверняка слышала, и не раз: как копы прячут улики, подставляют неугодных им людей и тому подобное. Я не говорю, что Бобби был идеальным: в мире идеальных людей нет, — но, насколько мне известно, работал он честно.
— Клэй тоже. — Фраза самовольно сорвалась с ее губ. Это было похоже на рефлекс, на судорогу, что проходит сквозь тельце мертвого зверька, когда его тычут палочкой в лаборатории.
— Ага.
Два этих маленьких слога — «а-га» — несли в себе мощнейший энергетический заряд. Нелл поняла то, что должна была понять с самого начала: у них разные интересы.
— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.
— А мне кажется, что ты. — Возможно, Вероника и считала ее своим другом, но в данный момент этому не находилось никаких подтверждений.
— Я ничего, по большому счету, не знаю, — сказала Нелл. — Я сама пытаюсь выяснить правду.
— И будь что будет, да?
В этом Нелл сомневалась. Она не стала отвечать.
Вероника выкрикнула:
— По три круга, команда! Потом займемся отработкой подач. — С поля донеслось недовольное мычание, но после девочки все-таки побежали, мягко топоча. — Как ты думаешь, у мисс Боннер есть своя теория на этот счет?
— Не знаю, — сказала Нелл. — Она все еще собирает факты. Такие люди, как она, теории формулируют уже потом.
— Разумно.
— Рада слышать это от тебя, — сказала Нелл. — Потому что я тоже собираюсь заняться этим — то есть сбором фактов. Если ты, конечно, можешь мне помочь.
— Чем же, например?
— Ну, например, откроешь мне, что Бобби рассказывал тебе о пленке.
Вероника смотрела будто бы сквозь нее, и понять, какие чувства она испытывает, не представлялось возможным.
— Еще тогда, — добавила Нелл. — Может, какой-то намек, какое-то предположение. Может, в тот момент ты и не поняла, насколько это важно, а сейчас понимаешь.
— Ну, раз уж мы заговорили о предположениях, то, может, и ты что-то слышала. — Теперь-то ее взгляд можно было прочесть как открытую книгу. И содержание этой книги встревожило Нелл.
— Нет, — ответила она.
— Нет? И все? Может, был какой-то намек в твоей ситуации? Намек, который ты поняла лишь сейчас?
— Ничего подобного не было. Я бы тебе доверилась.
— Да? И почему же?
— Потому что ты имеешь право знать.
Вероника опять покачала головой. В этом жесте чувствовалась некая древняя предрешенность, как будто люди испокон веков обозначали таким образом безнадежный исход.
— Я была бы счастлива, обладай я этим правом. Но я родилась в Бельвиле. Вся моя семья отсюда родом, все предки. Поэтому я понимаю, что тут к чему.
— В смысле?
— Структура власти не меняется. — Вероника встала и вышла на поле. — Ничем не могу помочь. Мне очень жаль, ты мне всегда нравилась и нравишься до сих пор. Но именно этого я и боялась.